А наверху, на небе, как раз над той местностью, находилось селение. Небесным жителям, наблюдавшим за тем человеком сверху, дела его очень не нравились. Вот однажды, когда целая вереница рыбачьих лодок отправилась в море, этот человек, как водится, явился на берег. Вскоре лодки вернулись в Оинафа, и этот человек занялся своим обычным делом: он плавал в своей лодчонке от лодки к лодке, у каждой лодки останавливался и брал себе часть улова.
Небесным жителям, в который раз смотревшим на это, стало очень неприятно. И тут они спустили вниз большой плоский камень и, водрузив на него этого самого человека, подняли его к себе на небо. Там они поселили его в одном из домов, строго-настрого приказав ему никогда не открывать в этом доме один проем [86]. А открывать этот проем нельзя было потому, что выход из него вел прямо на Соллалонга и, значит, приходился как раз над домом этого человека.
Но вот однажды, некоторое время спустя, этот человек все же решил узнать, что там, за запретной стеной. Он подошел к закрытому проему и увидел, что плетенка, заслонявшая его, лишь привязана веревкой. Рассмеявшись, он воскликнул:
— Можно подумать, что мне не под силу открыть это!
С этими словами он потянул веревку на себя, резко ее дернул, и плетенка тут же рассыпалась. Куски ее остались валяться на полу дома. Выглянув на миг из проема, этот человек увидел, что внизу стоит его собственный земной дом. Тогда он вышел из небесного дома и заметил, что тут же, совсем рядом с домом, растет лала, краснолистная драцена. Он стал внимательно рассматривать ее: внизу, в Оинафа, ему никогда не приходилось видеть такое растение. Сорвав одну ветку драцены, он бросил ее вниз, к своему земному дому. Ветка полетела и воткнулась в землю перед самым домом. Собираясь уже уходить, этот человек вдруг заметил, что тут же растет еще и таро вара. Он принялся внимательно рассматривать и его, ведь ничего подобного этому гигантскому таро он не встречал у себя внизу, в Оинафа. Вырвав вара из земли, он и его тоже бросил вниз, к своему дому. Клубень полетел вниз и опустился на землю возле его кухонного дома [87]. А уж оттуда оба растения никуда не могли деться. Так они и остались там, на тех местах, куда упали с неба, прижились и с тех пор растут.
Примечание № 7. [21], 1937-1939, с ротуманск.
В ротуманской мифологии путешествия на небо — очень популярный сюжет (ср. здесь № 8, 15). Наиболее распространенный этиологический мотив (особенно для культурных растений) — "растение с неба" (ср., однако, № 10).
8. Эеатосо
Жили неподалеку от берега [88] две женщины, две сестры. Старшую звали Раки-тефуру-сиа, младшую — Сина-теароиа. А в Фоа жили два брата: старший — по имени Тити-мотера, младший — Тити-мотеао. Родителями этих братьев были Кау-нофеаки и Хаф-меа, а через них братья восходили к двум банановым деревьям — сэе и парсика [89]; деревья эти приходились братьям дедом и бабкой [90]. Это были не простые банановые деревья, а деревья, в которых обитали духи атуа: предки братьев вселились в эти деревья после смерти.
Однажды братья повстречали девушек, тех, что жили неподалеку от берега; девушки понравились братьям, и они решили соединиться с ними. И вот уже родители тех братьев в сопровождении множества сватов отправились просить Раки-тефуру-сиа и Сину-теароиа в жены для своих сыновей. Сваты были радушно приняты родителями девушек, и вскоре состоялись две свадьбы: Раки-тефуру-сиа была выдана замуж за старшего брата, за Тити-мотера, а младший, Тити-мотеао, получил в жены Сину-теароиа. Когда свадебные торжества подошли к концу, молодые отправились в Фоа, туда, где жили братья.
Все четверо поселились там. Прошло немало времени, и у старшей пары родился сын. Его назвали Эеатосо. А у Тити-мотеао и Сины-теароиа не было детей.
Главным занятием обоих братьев был рыбный промысел. Говорят, что всякий раз, когда они возвращались с рыбной ловли, их женам надлежало относить часть добычи в дар Кау-нофеаки и Хафмеа, родителям братьев [91]. Одаривать частью улова свекра и свекровь должны были обе женщины, но на самом деле было не так. Сина-теароиа действительно всегда носила свежую рыбу родителям мужа, Раки-тефуру-сиа же, хоть и выходила из своего дома в путь с рыбой, никогда не добиралась с нею до дома свекра и свекрови. Неизвестно, что делала она по дороге с этой рыбой: может, съедала ее сама, а может, выбрасывала.
86
1 Ротуманские дома традиционно ставились на земляных насыпях или на каменных основаниях-платформах. Пол посыпался измельченной галькой или коралловой крошкой, поверх настилались циновки. Дом обычно был прямоугольный в плане, а более короткие стены делались слегка овальными или в форме трапеции. В каждой из длинных стен оставляли по одному-два проема, которые служили дверями. Эти проемы завешивались "шторами" — циновками (ср. № 8, где герою также запрещается открывать одну из дверей-плетенок, и № 51 о самоанском доме).
87
2 Кухонный дом чаще всего представлял собой крытый навес; там же нередко находилось хранилище для некоторых съестных припасов.
88
1 Под берегом здесь имеется в виду ближайшая к о-ву Уэа береговая часть о-ва Ротума, где находится родина братьев.
89
2 Сэе — разновидность банана с гроздьями, растущими почти вертикально вверх. Парсика — разновидность банана с довольно мелкими плодами, собранными в большие гроздья.
90
3 Редкая для ротуманской мифологии реализация тотемных представлений (в принципе банан — характерное для Океании тотемное растение).
91
4 Часть улова или какой-либо другой добычи традиционно шла в качестве подношения некоему духу. Вероятно, этим и объясняется данная обязанность сестер. Невыполнение обязательств перед духом приводит к неприятным и даже трагическим последствиям (ср. № 42, 62).