Тогда альбиносы велели:
— Если так, зовите всех, соберем войско и пойдем войной на Фики-мараэ и его людей.
Тут же было сообщено об этом всем вождям, всем знатным и простым людям, которые жили на западе острова. Собралось большое войско и двинулось на Малхаха.
Когда воины прибыли туда, Фики-мараэ уже поджидал их со своим собственным войском. Как только началось сражение, Титулу с громким криком бросился на Фики-мараэ, и между ними завязалась схватка.
Тем временем альбиносы спрятались в засаде, ожидая, когда Фики-мараэ изведет все свои двенадцать дротиков, тогда его можно будет сразу убить.
Итак, схватка продолжалась; альбиносы не сводили глаз с двенадцати дротиков Фики-мараэ. Наконец они увидели, что осталось всего два дротика; вот Фики-мараэ схватил их и метнул в Титупу. Один дротик пролетел мимо, но другой попал в цель: поверженный, Титупу рухнул на землю. Тут альбиносы выскочили из засады и бросились за Фики-мараэ. Они гнали его вперед, мчась за ним в самой гуще битвы, гнали до тех пор, пока силы совершенно не оставили Фики-мараэ. А тогда они накинулись на врага и убили его.
Известие о том, что альбиносам удалось настичь Фики-мараэ и убить его, разнеслось в один миг. Сражение закончилось, и воины разошлись по своим домам. Так был убит Фики-мараэ.
Примечание № 21. [21], 1937 — 1939, с ротуманск.
22. Масиа и его верные товарищи
Некогда на наш остров напал ужасный голод, скосивший множество жителей; не осталось почти ничего, и никому на острове не удавалось поесть досыта. Появилось немало людей, взявших за правило красть: голод толкал их на воровство. На всем острове не было ни одного человека, которого можно было бы назвать счастливым: ведь голод был совершенно ужасен.
В Ноатау жил в то время один человек, звали его Масиа [175]. Он стоял во главе своего селения, и многие люди там были очень преданы ему. Однажды он предложил своим людям попробовать отвлечься хоть немного — устроить какое-нибудь действо, станцевать. Но оказалось, что люди уже не в силах веселиться, настолько они ослабели от голода. Многие из них стали подумывать о том, как бы поживиться чужим добром, а многие были на самом деле так слабы, что не могли ни петь, ни танцевать.
Тогда этот знатный господин собрал всех верных ему людей (говорят, их было человек сто), чтобы рассказать им, о чем он думает.
Когда они пришли, он спросил:
— Что, не надо ли подождать еще кого-нибудь?
— Нет, — отвечали они, — мы все уже здесь. Ждать никого больше не надо.
И тогда он принялся рассказывать им, что тревожит его. Вот что он сказал:
— Послушайте меня все. Вы сами видите, что сейчас Ротума переживает тяжелые времена. Но Ротума сумеет пройти сквозь это, пережить все, и тогда опять воцарится благополучие. Я хочу, чтобы ни один из нас не остался запятнан бесчестьем — воровством. Мы должны помнить, мои благородные друзья, и о своей собственной чести, и о чести нашего края.
При этих словах все потупились, не смея взглянуть на своего предводителя. А Масиа встал и сказал:
— Если есть среди вас те, кто согласен со мной, пусть идут за мною.
Не успел он договорить, как двадцать преданных ему людей поднялись со словами:
— Мы никогда не прикоснемся к чужому. Мы пойдем за тобой и умрем с честью.
Масиа ответил им:
— Мы с вами обойдем весь остров, чтобы всякий, кто пожелает, мог присоединиться к нам. И мы умрем с честью, не запятнав себя кражей.
И он тут же пустился в путь со своими верными людьми. Они проходили по всем селениям, и всюду за ними шел каждый, кто, видя их, постигал значение их шествия.
Так они обошли остров и наконец достигли местности, которая называлась Майей [176]. Там они остановились отдохнуть. Осмотревшись, они заметили, что нигде нет ни души: кого постигла смерть от голода, кто отправился на нечистый промысел в чужие места.
Спутникам Масиа захотелось пить, и они пошли поискать пресной воды. За деревушкой оказался источник. Они напились из него, но легче им не стало: они были уже совсем слабы от голода, и рассудок их помутился.
Как раз в это время над деревушкой веял приятный легкий ветерок. Почувствовав его, Масиа сказал своим верным товарищам:
— Нам лучше остаться здесь и здесь принять честную смерть.
И до сих пор у дороги, что проходит в Майей, видна насыпь — основание дома, на котором они лежали в ожидании смерти.
Примечание № 22. [21], 1937-1939, с ротуманск.
Возможно, в рассказе есть элемент исторического предания; в принципе сюжеты, связанные с событиями голодного времени, характерны для океанийских мифологий, и для ротуманской в частности; как отмечает Дж. Гардинер [29], у ротуманцев было известно много историй о голоде на острове.