– Я тебе скажу.
И Манавитан рассказал Кикве, как мыши пришли на его поле и унесли всю пшеницу.
– Одна из этих мышей сейчас у меня в рукавице, – закончил свой рассказ Манавитан, – и завтра утром я ее повешу, а если мне удастся переловить их всех, то я их всех перевешаю.
– Господин, – молвила Киква, – никогда я не слышала ничего чудеснее, только мне кажется, что для такого высокородного вождя унизительно возиться с мышами. Не трогай ты их и эту отпусти домой подобру-поздорову.
– Горе мне, если я не перевешаю всех, которых мне удастся поймать. А ту, что я уже поймал, я точно повешу.
– Воистину, господин, незачем мне защищать этих зверюшек, – уговаривала его Киква. – Я лишь хочу уберечь тебя от беды. А ты делай, как пожелаешь.
– Если бы ты назвала мне хоть одну причину, почему я должен отпустить мышь, я бы это сделал, – сказал Манавитан, – но ты, госпожа, пока не назвала ни одной.
– Делай как хочешь.
Манавитан отправился на Горсет Нарберт, не забыв прихватить с собой мышь. На вершине он воткнул в землю две раздвоенные на концах палки, но едва он это сделал, как увидел приближающегося к нему школяра в лохмотьях. Семь лет не появлялись на этом месте ни звери, ни люди, кроме четверых, из которых двое тоже пропали.
– Господин, – сказал школяр, – пусть будет добрым твой день.
– Тебе тоже всех благ, – ответил Манавитан. – Откуда путь держишь?
– Из Хлойгира, господин, а почему ты спрашиваешь?
– Потому что вот уже семь лет я не видел здесь ни одного человека, кроме четырех, да вот теперь вижу тебя.
– Я иду домой. А ты чем занят, господин?
– Вешаю вора, который меня ограбил.
– Вора? – переспросил школяр. – Я вижу мышонка у тебя в руках, а ведь человеку твоего звания не пристало касаться такого низкого существа. Отпусти его.
– Клянусь небом, не отпущу. Этот мышонок грабил меня на моих глазах, а я поймал его и повешу.
– Господин, я не хочу, чтобы человек твоего звания так унижал себя, потому возьми у меня фунт, который мне дали из милости, и отпусти мышонка.
– Не отпущу, – стоял на своем Манавитан, – и не продам его.
– Как пожелаешь, господин, – сказал школяр. – Просто я еще не видел, чтобы человек твоего звания касался руками мыши.
И пошел своей дорогой.
Когда Манавитан положил поперечину на две раздвоенные палки, он увидел священника в богатых одеждах и на коне.
– Господин, пусть будет добрым твой день.
– Тебе тоже всех благ, – сказал Манавитан. – Благослови меня.
– Пусть будет с тобой благословение Господне. А что, господин, ты делаешь?
– Вешаю вора, которого поймал на месте преступления.
– Кто же этот вор?
– А вот, видишь, мышонок. Он грабил меня, а я его поймал.
– Господин, не касайся руками этого недостойного существа, лучше отпусти его.
– Ни за что, клянусь небесами, не отпущу мышонка и не продам его.
– Ты прав, господин, покупать тут нечего, но я не хочу смотреть, как ты унижаешь себя, поэтому лучше я дам тебе три фунта, и ты отпустишь его.
– Ни за какие деньги, – стоял на своем Манавитан. – Он провинился и должен быть повешен.
– Что ж, делай как знаешь.
И священник поехал дальше.
Когда Манавитан накинул петлю на шею мышонка, откуда ни возьмись явился епископ со свитой. Манавитан застыл на месте, когда епископ подошел к нему.
– Благослови меня, епископ, – попросил он.
– Пусть будет с тобой благословение Господне. А что ты делаешь?
– Вешаю вора, которого поймал на месте преступления.
– Не мышонка ли, которого я вижу в твоих руках?
– Да. Он воровал у меня зерно.
– А… Уж коли я оказался тут, то, пожалуй, дам тебе семь фунтов, чтобы человек твоего звания не марался о столь недостойное существо. Отпусти его, и я дам тебе деньги.
– Я поклялся небесами, что не отпущу его.
– А если я дам тебе двадцать четыре фунта, отпустишь?
– Не отпущу.
– Если ты не хочешь отпустить его за двадцать четыре фунта, я отдам тебе всех коней, которых ты тут видишь, и все мешки с добром, и семь лошадей, которые их везут.
– Нет, клянусь небесами.
– Тогда назови свою цену, – предложил епископ.
– Назову, – согласился Манавитан. – Пусть Прадери и Хрианон вновь станут свободными.
– Будь по-твоему.
– Все равно я не отпущу мышь.
– Чего же ты хочешь?
– Расколдуй семь округов Даведа.
– Будь по-твоему. Отпусти мышь.
– Не отпущу, клянусь небом. Я хочу знать, кто эта мышь.
– Она – моя жена.
– Все равно я не отпущу ее. Зачем она пришла ко мне?
– Чтобы погубить тебя, – ответил епископ, – потому что я – Хлуид, сын Килкойда. Я заколдовал семь округов Даведа, чтобы отомстить за Гваула, сына Клида, у которого научился колдовству. За Гваула, сына Клида, я отомстил Прадери. За игру в «барсука в мешке», в которую с Гваулом сыграл Пуихл Пен Аннувин при дворе Хевейта Хена. Когда ты поселился здесь, все мои родичи пришли ко мне и попросили превратить их в мышей, чтобы они могли погубить твой урожай. Это мои родичи растащили зерно с твоего первого поля и со второго тоже. А на третью ночь ко мне явилась моя жена со своими дамами, и я превратил их в мышей. Моя жена носит моего ребенка. Не будь она в тягости, ни за что бы тебе не поймать ее. Но что было, то было. Я освобожу Прадери и Хрианон и расколдую Давед. Теперь ты знаешь, кто эта мышь. Освободи ее.