Королева же Голайтит тяжело заболела и призвала к себе своего мужа:
– Скоро я умру, и ты возьмешь себе другую жену, которую даст тебе Господь, но не обижай ради нее нашего сына. Заклинаю тебя, не женись, до того как на моей могиле не зацветет двумя цветками шиповник.
Килит обещал.
Еще она просила его каждый год приходить на ее могилу, чтобы она не заросла травой.
Королева умерла, и король стал каждое утро посылать на могилу слугу посмотреть, не растет ли на ней что-нибудь. В конце седьмого года королю надоело исполнять обещание, данное им королеве.
Как-то раз он отправился на охоту и, подъехав к могиле, чтобы проверить, не пора ли ему подумать о новой жене, увидел там цветущий шиповник. Тогда король призвал на совет своих рыцарей, чтобы они сказали, где ему искать жену.
Поднялся один из рыцарей.
– Я знаю жену, которая тебе подходит, – сказал он, – но она жена короля Догеда.
Рыцари подумали-подумали и решили, что придется увезти ее силой. Они отправились к королю Догеду, убили его и привезли королеву к Килиту вместе с одной из ее дочерей. Заодно они завоевали владения короля Догеда и присоединили их к владениям Килита.
Как-то королева отправилась на прогулку, и по дороге ей попалась на глаза хижина, в которой жила древняя-предревняя беззубая старуха.
Королева спросила:
– Скажи, бабушка, нет ли детей у мужа, который увез меня силой?
И та ответила:
– Детей у него нет.
– Горе мне, – вскричала королева, – я отдана мужу, у которого нет детей!
– Не печалься, – успокоила ее старуха. – Твой сын станет его наследником. Но уж коли ты все равно печалишься, у него есть один сын.
Радостная вернулась королева во дворец и спросила мужа:
– Зачем ты прячешь от меня своих детей?
– Что ж, не буду прятать, – сказал король и послал гонцов за сыном.
Едва Килхух приехал, как мачеха завела с ним такой разговор:
– Хорошо бы тебе заиметь жену, а у меня есть дочь, достойная любого короля.
– Рано еще мне жениться, – ответил ей сын Килита.
Тогда мачеха сказала:
– Клянусь, не будет у тебя жены, пока ты не признаешь женой Олвен, дочь Аспатадена Пенкаура.
Заалелся юноша, потому что все его существо пронзила любовь к девице, которую он никогда не видел.
– Сын мой, что с тобой? Какая тоска тебя гложет? – спросил юношу отец.
– Мачеха сказала, что не будет у меня жены, пока я не признаю женой Олвен, дочь Аспатадена Пенкаура.
– Нет ничего проще, – сказал отец. – Артур – твой двоюродный брат. Поезжай к нему, пусть он режет тебе волосы[6], а ты проси его о помощи.
Килхух выбрал коня-четырехлетку, накинул на него золотую уздечку и надел на него золотое седло. Для себя он взял два острых серебряных копья с железными наконечниками, которыми можно было бы до крови ранить ветер и которые были быстрее падающей июньским утром росинки, повесил на пояс меч с рукоятью из чистого золота и не забыл о роге из слоновой кости.
Впереди бежали две борзые с белой грудью и в ошейниках с рубинами до самых ушей. Та, что бежала слева, перебегала на правую сторону, а та, что справа, – на левую, и они метались вокруг Килхуха словно чайки. Боевой конь мчался вперед, и только комья земли летели у него из-под копыт, а копыта мелькали как ласточки – два вверху и два внизу и опять два вверху и два внизу.
На Килхухе был пурпурный плащ с четырьмя золотыми яблоками в четырех углах, и каждое яблоко стоило столько же, сколько сто коров. И его золоченые сверху донизу сапоги стоили не меньше, чем триста коров.
Не приминая траву, его конь быстро бежал к воротам Артурова дворца.
Подъехав, Килхух крикнул:
– Эй, привратник!
– Вот он я. Если ты явился не с добром, я тебя не пущу. Я здесь привратником каждый первый день января, а все остальное время ворота стерегут Хиандау, Гогигук, Хлайскеним и Пеннпингион, который ходит на голове, потому что бережет ноги. Он не задирает их к небу и не опускает на землю, а перекатывается по полу, как круглый камень.
– Открывай ворота.
– Не открою.
– Это почему же?
– Нож воткнут в мясо, и вино налито в рога. Веселье у короля Артура, и вход заказан всем, кроме сына короля из дружественной страны или ремесленника с поделками. Однако твоим псам требуется отдых и отдых требуется твоему коню. Да и для тебя пожарят и наперчат мясо, подадут вино и споют песни. Еды, которую принесут в гостевой покой, хватит на пятьдесят мужей. Тебе там будет не хуже, чем в Артуровой зале, к тому же много там перебывало чужеземцев, которым не положено переступать порог дворца. Красавица взобьет для тебя подушки и убаюкает тебя колыбельной, а завтра, когда ворота откроются для всех, для тебя они откроются в первую очередь. Ты войдешь в Артурову залу и себе по вкусу выберешь место за его столом.
6
По обычаю, человек, первым отрезавший у юноши его детские волосы, становится для него своего рода крестным отцом. Как правило, о такой чести просили человека достойного и всеми уважаемого.