Так же считают и в Полесье:
Говорят, что пожар от молнии нельзя потушить. Мне это покойная мать говорила. Раньше у нас стояла груша во дворе. Да такой был гром, стрела такая огненная покрутилась над окном да и ударила в грушу. Гром убивает нечистого. Он прячется под грушей, под вербой, под дубом. Да, говорят, и под человеком прячется, а гром бьет нечистую силу. Да такой был гром, да так ударил, что расколол грушу. Стрела такая огненная. Надо креститься и читать «Отче наш», как гремит, иначе нечистая сила введет в бедствие.
А вот и народная сказка, где говорится о том, как Илья спорил с чертом:
— Я тебя убью, — говорит Илья.
— Как же ты меня убьешь? Я ведь спрячусь под человека! — отвечает нечистый.
— А я убью человека и тебя убью! — говорит Илья.
— А я спрячусь под коня!
— Тогда я и коня убью — и тебя убью.
— А я под корову спрячусь.
— Я и корову убью — и тебя убью.
— А я под дерево спрячусь!
— А я дерево разобью — и тебя убью!
— Ну, тогда я спрячусь в воду, под корч, под колоду! — заявил нечистый.
— Там тебе место, там и находись! — ответил Илья.
Однако в некоторых местностях эту сказку рассказывают так, что вместо Ильи там действует сам Перун, а угрожает он не черту, а Змею. Таковы белорусские сказки «Перун и Сатана», «Перун бьет чертей», «Гром с Перуном». Белорусы считают, что летом чертей меньше, чем зимой — «их бы не столько было, если б не бил Перун. А то они за зиму наплодятся, а летом Перун поубивает».
Стремясь восстановить древние поверья о Перуне, некоторые ученые пришли к выводу, что сказочный спор Ильи (или Бога) с чертом — не что иное, как позднее переосмысление древнего славянского мифа о борьбе громовержца Перуна с каким-то могучим противником. Они полагают, что этот сюжет и был центральным мифом славянского язычества, и на его основе создавались все остальные мифологические рассказы об отношениях между богами [16]. Кто же в древнерусской языческой мифологии выступал в качестве противника громовержца?
Волос (Велес)
Нестор-летописец, перечисляя в «Повести временных лет» богов из пантеона князя Владимира, не упомянул это очень важное имя. А между тем Волосу, несомненно, поклонялись на всей восточнославянской территории. В Киеве идол Волоса стоял не на возвышенности, а внизу, на Подоле, на берегу реки, и уже этим он был противопоставлен остальным богам, и в первую очередь Перуну. А при уже упомянутом нами заключении мирного договора с Византией княжеская дружина (то есть воины, относившиеся к привилегированному сословию) клялась оружием и Перуном, а «Русь вся» (иначе говоря, народ) — Волосом. В отличие от Перуна, который царил в верхней части мирового пространства, на небе, Волос властвовал в нижней части и в подземном мире [17].
В северорусских землях этот бог почитался под именем Велеса. «Житие св. Авраамия Ростовского» рассказывает о том, что в Новгороде каменному идолу Велеса особенно поклонялись жители так называемого Чудского конца. По преданию, капище Волоса существовало также недалеко от г. Владимира на реке Колочке, где впоследствии был основан Волосов Николаевский монастырь. А в Киеве князь Владимир «Волоса идола, его же именовали яко скотьего бога, повелел в Почаину реку ввергнуть».
Древнерусские источники постоянно называют Волоса «скотьим богом». Значит, этот бог покровительствовал хозяйству, и прежде всего скотоводству. В Древней Руси скот, как и хлеб, был самой жизнью, олицетворением производящих сил, плодородия, богатства, а также важным объектом торговли. О состоятельности человека судили по количеству скота, которым он владел. И получается, что Волос был не только богом скотоводов, но и богом торговли и богатства. В культе Волоса важную роль играют шерсть, волос — все это символы достатка, благосостояния, плодовитости (вспомним русский свадебный обычай сажать молодых на тулуп, вывернутый шерстью наружу, а также устраивать брачную постель на шкурах животных, чтобы супруги жили богато и имели много детей). В русских деревнях «Волосовой бородкой» называли последний пучок несжатых колосьев, которые специально оставляли в поле в дар божеству плодородия. Кроме того, этот бог, видимо, покровительствовал певцам и сказителям, ведь в «Слове о полку Игореве» легендарный вещий певец Боян назван его внуком.
16
Теория «основного мифа» была разработана в 60–70-х годах XX века В.В. Ивановым и В.Н. Топоровым, которые при создании своей реконструкции исходили из того, что славянская мифология является вариантом индоевропейской, а следовательно, при научном восстановлении утраченных фрагментов славянских мифов позволительно использовать для сравнения мифологические представления других народов, «родственников» славян по индоевропейской семье, в частности, балтов и индо-иранцев. В качестве собственно славянского материала для реконструкции В.В. Иванов и В.Н. Топоров наравне с поверьями и быличками широко использовали фольклорные тексты — песни, загадки, сказки, полагая, что и в них можно найти «осколки» славянских мифов. Согласно теории «основного мифа», у восточных славян существовал ряд мифологических сюжетов, объединяющих Перуна, Мокошь и Волоса (Велеса). Необходимо подчеркнуть, что теория «основного мифа» является лишь реконструкцией, опирающейся во многом на неславянские мифологические источники, поэтому ее соответствие реальной мифологии древних славян у многих ученых вызывает серьезные сомнения. См.:
17
В научной литературе такие божества принято называть хтоническими (от греч.