Объединение языков в одну семью предполагает их родство и общее происхождение из одного источника (протоязыка). Палеоазиатские языки такого родства не имеют. Исключением являются языки, входящие в чукотско-камчатскую языковую семью (чукотский, корякский, керекский, алюторский и ительменский) и в эскимосско-алеутскую семью. Включение палеоазиатских языков в одну семью условно и означает лишь то, что эти языки — наследие древнего (палео-) населения Северной Азии, которое почти исчезло по мере продвижения на север уральских и алтайских народов. Так, например, кетский язык — иногда выделяемый из палеоазиатских языков как язык-изолят — единственный оставшийся представитель енисейской языковой семьи. Родственные ему языки — аринский, ассанский, пумпокольский, коттский, югский — исчезли в XVIII–XX веках. Возможно, это древнее палеоазиатское языковое и антропологическое пространство охватывало и Америку — недавние лингвистические и генетические исследования показали родство кетов, живущих на среднем Енисее, и индейцев на-дене, проживающих в США и Канаде.
До недавнего времени для реконструкции столь далекого прошлого и изучения дописьменных обществ использовались исключительно методы палеоантропологии и археологии. Эти науки, имеющие дело с «молчаливыми» материальными находками, мало могли поведать о том, во что в действительности верили наши предки, как понимали окружавший их мир и какие легенды рассказывали у вечернего костра, — ученым приходилось лишь предполагать и фантазировать. Сегодня же очень интересные результаты дает совместное применение методов генетики и мифологии. Изучение мифологических мотивов, зафиксированных в последние столетия, вместе с данными о ДНК людей, у которых эти мифы были записаны, предоставляет интересные сведения о миграциях древних людей по земному шару, в том числе о заселении Северной Азии и Северной Америки. Дело тут в том, что генетические следы и мифологические мотивы — очень древние явления, они уходят в прошлое на десятки тысяч лет. Мифы, в отличие от волшебных сказок, появились у современного вида людей в глубокой древности — вероятнее всего, в среднем палеолите — и наверняка были у денисовцев и неандертальцев, хотя мы об этом почти ничего не знаем.
Остяк при р. Оби. Гравюра.
Георги И. Г. Описание всех в Российском государстве обитающих народов. СПб., 1799
Мифологическое пространство Северной Азии формировалось в течение долгого времени: мы можем найти здесь и древние мифы палеоазиатских охотников и собирателей, и более поздние сюжеты пришедших с юга Сибири скотоводов, влияние древнего индоиранского культа Митры, буддизма и христианства, а также современных религиозных движений и мистических учений эпохи Нью Эйдж[3]. Разбирать эти пласты — крайне увлекательная задача для исследователя и любителя мифологии, но так было не всегда: российское государство, осваивая и заселяя Сибирь, не интересовалось ни мифологией коренных народов, ни самими этими народами и различиями между ними. Начиная с XVI века для именования нерусского населения северных и восточных земель стали использоваться слова «туземцы», «инородцы», «иноверцы».
Русским первопроходцам эти народы казались действительно очень схожими между собой — образом жизни и занятиями, одеждой и внешностью, языком и верованиями. Впрочем, подобное смешение незнакомых народов, их мифологизация, а иногда и демонизация начались гораздо раньше: еще античные авторы писали о странных созданиях, живущих на окраинах ойкумены. Среди разнообразных монстров (одноногих сциоподов, собакоголовых кинокефалов, антиподов с вывернутыми ногами, одноглазых аримаспов и прочих) были и блеммии, они же акефалы — безголовые люди, у которых лицо расположено на груди.
3
New Age (букв. «новый век») — так принято называть совокупность новых движений квазирелигиозного, эзотерического и оккультного характера, возникающих и распространяющихся в Европе и Северной Америке с 1950–1960-х годов.