— Хорошо, — сказала женщина.
Она сделала так, как велел Тлак, и скоро родила Ворона. Поэтому Ворона на самом деле звали Итшак — так называется очень твердый камень, и отсюда его имя Таклик-иш, Отец Молоток. Вот почему Ворон такой твердый и его трудно убить.
Цапля Тлак и Ворон стали слугами Нас-шаки-йела, но тот больше ценил Ворона и сделал его главным над миром.
Ворон поручил Подземной Старухе следить за приливами и отливами. Однажды он задумал узнать, что есть на дне океана, и велел женщине приподнять воду, чтобы он мог зайти туда. Он велел ей поднимать воду медленно, чтобы люди успели нагрузить свои каноэ и сесть в них. Когда прилив поднял людей до вершин гор, они увидели медведей и других зверей, которые бродили по еще не затопленным вершинам. Многие медведи подплывали к каноэ; те, у кого были собаки, были в безопасности. Некоторые люди строили каменные ограды на вершинах гор и привязывали внутри каноэ. Но они не могли запастись дровами надолго. Иногда в наши дни охотники видят камни, которые навалили те люди, и в такие дни поднимается туман.
Это было страшное время. Те люди, которые уцелели, видели целые деревья q кронами и корнями, которые несло потоком вместе с огромными рыбами-бычками и другими животными.
Когда вода стала спадать, люди спустились вниз. Но все деревья смыло, и им нечем было разжечь костры, поэтому они все погибли от холода. Когда Ворон вернулся из-под земли, он, если видел рыбу, оставшуюся на вершине горы или в ручье, говорил:
— Останься здесь и стань камнем!
И она превращалась в камень.
Если он видел человека, спускавшегося вниз, он говорил:
— Стань камнем и останься там, где стоишь!
И человек превращался в камень1.
Когда все люди погибли, Ворон сотворил новых людей из листьев. Он создал всех людей заново, и поэтому они решили, что он, должно быть, превратил тех первых людей, которые пережили потоп, в камни. Так как люди сделаны из листьев, они чаще всего умирают осенью, когда вянут листья и цветы2.
Странствуя по миру, Ворон услыхал однажды про человека, у которого был неиссякаемый источник воды. Этого человека звали Буревестник. Ворон решил раздобыть эту воду — ведь никакой другой воды в мире тогда не было. Но Буревестник всегда спал рядом с источником и держал его накрытым крышкой, чтобы никто другой не смог им воспользоваться.
И вот Ворон явился к нему, вошел в дом и сказал:
— Братец, я пришел тебя проведать. Как ты живешь?
И он стал рассказывать Буревестнику всякие истории про то, что якобы происходило снаружи, стараясь заставить его выйти из дому. Но Буревестник был слишком хитер и не поддавался.
Когда настала ночь, Ворон сказал:
— Я переночую у тебя, братец!
Они легли спать. К утру Ворон услышал, что Буревестник крепко заснул. Тогда он выбрался наружу, набрал собачьих испражнений и вымазал ими ягодицы Буревестника. Когда стало светать, он закричал:
— Проснись, проснись, братец, ты испачкал всю свою одежду!
Буревестник проснулся, оглядел себя и решил, что Ворон говорит правду. Он схватил свое одеяло и выскочил наружу. А Ворон бросился к источнику, снял крышку и стал пить. Когда Буревестник вернулся, Ворон уже выпил почти всю воду1. Он крикнул «Га!» и вылетел в дымоход.
Но Буревестник воскликнул:
— Духи моего дымохода, поймайте его!
И Ворон застрял в дымоходе, а Буревестник бросил в огонь смолистые поленья, чтобы было побольше дыма. До этого Ворон был белый, но от дыма стал таким, каким мы его видим сегодня. Но он не бросил воду. Когда духи дымохода отпустили его, он улетел за ближайший мыс и там тер себя, стараясь по мере сил соскрести сажу.
Странствуя по свету, Ворон пришел туда, где он родился и где нашел ящичек с солнцем, луной и звездами, в котором теперь была его мать, подвешенная к стропилам дома Нас-шаки-йела1. Взяв лук и стрелы, он пошел на берег и подстрелил кита. Волны выбросили тушу на берег, и Ворон стал изо дня в день наблюдать за разными птичками, которые садились на мертвого кита, но ни одна из них ему не нравилась. Наконец он подстрелил птицу шах и еще одну крупную птицу, очень красивую, с клювом ярким, как медь. Потом он пошел в дом Нас-шаки-йела, снял ящичек, в котором сидела его мать, и освободил дятлов, которых она всегда держала под мышкой2.
Увидев все это, Нас-шаки-йел сказал: