В канун Февральской революции либералы в патриотическом рвении искали предательство в окружении царя, где по распространенной версии свили гнездо «темные силы». Их оплотом считалась императрица Александра Федоровна. Либералы видели в императрице сильную личность, которая вредно влияет на слабовольного мужа в интересах германофильской партии (немка все-таки). Депутатам казалось, что они будут лучше смотреться у государственных рычагов. Им не приходило в голову, что источник проблем может крыться в устройстве самой бюрократической машины, которую либералы готовы были запустить «в нужном направлении».
Зато в либеральных салонах оживленно обсуждались составы будущего правительства[7]. Результаты этих обсуждений впоследствии пригодились.
При этом и многие участники досужих политических разговоров того времени рассуждали так же, как мифотворцы конца ХХ — начала XXI вв. Начинается с того, кто мог интриговать против царя. А кончается уверенностью, что именно он стоит во главе разветвленного заговора. Михаил Родзянко вспоминал: «Мысль о принудительном отречении царя упорно проводилась в Петрограде в конце 1916 и в начале 1917 года. Ко мне неоднократно и с разных сторон обращались представители высшего общества с заявлением, что Дума и ее председатель обязаны взять на себя эту ответственность перед страной и спасти армию и Россию… Многие при этом были совершенно искренне убеждены, что я подготовляю переворот, и что мне в этом помогают многие гвардейские офицеры и английский посол Бьюкенен»[8].
В легендах о заговоре упоминается совещание у Родзянко 9 февраля 1917 г. В совещании участвовали Гучков, генерал Рузский и полковник Крымов. Но сам Родзянко в своих мемуарах об этом не вспоминает и вообще подчеркивает, что молва приписывала ему лишнее по заговорщической части. Так что речь скорее всего идет об очередной встрече военно-депутатского кружка Гучкова. Обсуждалась возможность ареста царя во время его пребывания в районе дислокации армии Рузского. Арест, вероятно, должен был осуществить Крымов с группой офицеров. Срок переворота намечался на апрель 1917 г. Это уже больше похоже на то, что произойдет во время Февральской революции. Но за одним исключением — арестовав царя, группа заговорщиков оказывалась один на один с остальной империей, все еще лояльной Николаю II. В Петрограде оставалось назначенное им правительство, в ставке — не посвященный в эти планы Алексеев, рядом — верные пока царю части. Это обрекало попытку переворота на крах.
Разговоров было много, но дело шло медленно. Максимум успеха — группа решительных офицеров во главе с генералом Крымовым, которая надеялась перехватить императорский поезд и заставить царя отречься. Если откажется — тогда поступить как с Павлом I. Но и здесь все осталось на уровне разговоров — боевую группу еще только предстояло сформировать.
Высокопоставленные военные иногда тоже строили абстрактные планы путчей, но отдельно от Гучкова. По рассказам Львова, он консультировался на эту тему с Алексеевым осенью 1916 г. Генерал считал, что все зло — в царице, и нужно ее арестовать и заточить[9]. Этот план не лучшим образом характеризует умственные способности генерала. Он искренно считал, что все зло — в царице. Спору нет, женщина она была не самая приятная. Но сколько бы она просидела в заточении, а заговорщики, ее арестовавшие — в своих креслах? Ведь Николаю-то Алексеев при этом собирался оставить всю полноту власти. Он был противником широкомасштабного переворота, так как «государственные потрясения» несут «смертельную угрозу фронту»[10]. Этот эпизод можно расценивать как доказательство раздражения Алексеева ситуацией при дворе, но никак не реальной подготовки переворота. Создав свой смелый план решения всех проблем с помощью ареста царицы, Алексеев явно был не в курсе планов Крымова. Может быть, Алексеев просто водил Львова за нос? Вряд ли. Если бы генерал был вовлечен в заговор Гучкова-Крымова, то мог бы легко перебросить группу офицеров Крымова к царскому поезду, особенно во время Февральской революции. Но этим «инструментом» не воспользовались, так как Алексеев ничего не знал о планах Гучкова, а у Крымова на практике не было никакой реальной группы боевиков.
Контактируя с отдельными офицерами и даже генералами, либеральным политикам не удалось заручиться поддержкой «критической массы» военных руководителей, которые приступили бы к подготовке военного переворота в столице. А без этого можно вести либеральные беседы еще долго, пока кризис самодержавия не вызовет настоящую революцию.
10
Деникин А. И. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии. Февраль-сентябрь 1917 г. М., 1991. С.107.