Истина, как всегда, где-то между этими точками зрения. Начнем с того, что заговор военачальников, конечно же, был, тут не о чем спорить. Известный факт, что маршал Тухачевский в 1936 году встречался в Лондоне с одним из руководителей эмигрантского русского общевоинского союза генерал-майором Николаем Скоблиным, последним командиром знаменитой корниловской дивизии. Можно предположить, что они обсуждали. «Красный Бонапарт» Тухачевский остался верен себе. Другой вопрос, что все эти герои Гражданской войны, советские знаменитости действительно испугались собственной дерзости, это тоже установленный факт.
В чем заключался план? 1 мая 1937 года должна была состоятся традиционная демонстрация трудящихся. Во время демонстрации нужно было арестовать товарища Сталина и всех членов Политбюро, собравшихся вместе на трибуне. Дальше расчет на верные войска, которые должны, в свою очередь, заблокировать части НКВД, внутренние войска того времени. Но штука не вышла, товарищ Сталин на одном из совещаний показал, что он в курсе этого. И дальше мальчики испугались, решили ничего не делать. Потом все получают новые назначения, Тухачевский уезжает. Скоро их опять соберут, уже в камерах. Начнется трагедия 1937 года. В принципе, закономерное развитие событий.
Стоит упомянуть, что вопреки множеству слухов и домыслов Тухачевского не пытали каленым железом, даже не применяли к нему мер психологического воздействия. Товарищ Тухачевский сам, добровольно заключил сделку со следствием, как бы сейчас это назвали. То есть следствие не применяет к нему жесткие формы допроса, не трогает его семью, а товарищ Тухачевский рассказывает все. И он действительно рассказал все, что знал, включая детали, о которых было бы лучше и умнее вообще молчать. Точно так же поступают абсолютно все участники заговора. В результате на руках у НКВД оказываются списки из тысяч фамилий командиров, называли-то заговорщики всех подряд. Дальше, естественно, спецслужбы начинают работать по спискам, и новые арестованные поступают точно так же, называя новые фамилии…
Можно сказать, репрессии начались не с миллионов доносов друг на друга, начало всеобщему стуку положили участники заговора Тухачевского, которые рассказали все, что только могли. Доходило до откровенного абсурда. Тухачевский, например, рассказывает: «Да, действительно, у меня была встреча с начальником военной разведки товарищем Артузовым, мы сидели в ресторане «Арагви», пили что-то, директор ресторана такой-то…». «Ах, такой-то? Давайте его сюда… Кто обслуживал стол?» «Такой-то официант…» «И его давайте сюда!» Потом следователь задает вопрос официанту: «Было такое, видел вот этих?» «Конечно, видел!» И все, большой привет. Если видел, значит, должен был что-то слышать, если слышал и не доложил, значит, виновен. Вот так раскручивался этот механизм.
В итоге что сделал товарищ (или, правильнее, господин?) Тухачевский? Он, по сути, своими показаниями обеспечил высшую меру себе и сразу всем, кто принимал участие в заговоре. А заодно прицепил паровозом десятки, если не сотни людей, каждый из которых тоже начал, в свою очередь, что-то рассказывать, и кого-то вспоминать. А подозрительный фактик в биографии можно найти практически у каждого. Так что механизм следствия работал достаточно просто. Смотрят: кто является движущей силой заговора? Открывают списки, ага, знакомые все персоналии. За плечами Тухачевского разгром в Варшаве, чудо на Висле, как называли это поляки, – уже подозрительно. Вокруг него кучно группируются все «червонные казаки», то есть Вторая Конная армия, которая ненавидит «первых конников», потому что казаки искренне себя считают большими героями. А если вспомнить, что Второй Конной армии благоволил еще товарищ Троцкий и они сами его называли своим вождем, а Троцкий уже объявлен врагом народа… Допустим, этот командир в заговоре вроде не участвовал, но с Троцким-то он общался в свое время… Так одно цепляется за другое и раскручивается маховик следствия.
В сущности, все это стало единственным закономерным итогом того, что происходило в нашей стране с февраля 1917 года. Ничего другого получиться просто не могло. Сначала немощь трех созывов Временного правительства, потом «каинова мясорубка» Гражданской войны, потом весьма своеобразное Политбюро во главе страны. Никто опять же не удосужился прочитать, что писали те же Бухарин с Рыковым в 20-х годах. А тексты у них были очень нестандартные, если не сказать крепче. Сейчас их вспоминают как безвинных жертв русского тоталитаризма, но кто, как не товарищ Бухарин, вынес на Политбюро вопрос о том, чтобы расстреливать всех, кто получал при царском режиме больше некой определенной суммы денег. Под эту категорию попадали даже трудящиеся, начиная с дворников. Да, теперь помнят, что товарищ Бухарин является жертвой проклятого советского тоталитаризма, но почему все забыли, что как раз он был одним из тех, кто запустил машину расстрелов и репрессий? То, что он сам стал жертвой собственного детища – предсказуемо и закономерно.