— Говнюк! — в сердцах припечатал бывшего супруга Валентины отец. — Правильно она решила — дети главное. Гнилые они: и Виталик, и дружок его. Им такие девки в жены достались, а они им только в душу нагадили!
Катя вздохнула. Может, в чем-то отец и прав. Вот только и ее вины, и вины Валентины в случившемся не меньше. Никто не принуждал их выходить замуж. Во всяком случае Катю уж точно никто не заставлял: влюбилась, была счастлива. У подруги, как она узнала из переписки, ситуация была иной: на первом курсе встречалась с молодым человеком, но воспротивились родители. Послушная дочь, дабы не травмировать больное сердце матери, с любимым рассталась, потом за ней стал ухаживать Замятин, а еще через год она вышла за него замуж — торопил отец. Ему срочно понадобился свой человек во главе компании, через которую он… Словом, зарабатывал деньги.
Знал бы он, как ошибся в выборе! После его смерти все активы Анатолий увел, и семья осталась без денег. И брак развалился. Уже после развода бывший супруг признался, что на Валентину обратил внимание только из-за ее отца — директора крупного предприятия. Но на родителей Валентина обиды не держала: хотели ведь как лучше. И во всем, что случилось, винила себя…
— А как твой бывший, знаешь? — продолжил тему Александр Ильич.
— Не знаю и не сильно-то хочу знать. Главное, чтобы хоть какие-то деньги тебе вернул… Упустили мы тогда с Надеждой, не подумали, что по договору он заправку еще лет двадцать продавать может. Хочешь, подадим в суд?
— Да ну! — отмахнулся отец. — Даже видеть его не желаю! Нам с Ариной на жизнь и пенсий хватает. Случится что со мной — тогда и судись. Ты — наследница. А что у вас с Генрихом? Смотри, раздумает жениться: мужик видный, и Марте, опять же, как отец…
— В самом деле зябко, — поднялась со скамейки Катя, давая понять, что продолжения разговора сегодня не будет. — Пошли спать, папа.
— Это после дождей. Лето в этом году выдалось сухое да жаркое. Реки обмелели, у людей в колодцах вода пропала. А тут целую неделю дождь как из ведра лил. Грибы вот-вот должны пойти. За лето только опят с лисичками и удалось подсобрать.
— Сто лет в грибы не ездила!
— Так уж и сто!
— Ну, пять лет — точно. Мне они даже снились перед отъездом: иду по лесу, а грибы окружают, окружают… А ведь это ты меня с детства к грибам приучил!
— Фантазерка! Грибы ее окружают, — посмеиваясь, отец запер дом изнутри. — Так и быть, полезут — возьму в лес. Но через недельку, не раньше… Спит? — уточнил он у Арины Ивановны, вышедшей из комнаты Кати.
— Как сурок, — шепотом ответила та. — Не замерзли?
— Немного, — Катя повесила куртку на крючок. — Спасибо, Арина Ивановна. Спокойной ночи!
— Спокойной ночи!
— Грустная она какая-то, тебе не кажется? — уже в кровати поделилась женщина с мужем своими наблюдениями. — Вот-вот свадьба, вопрос с операцией решится. Вроде бы хорошо все складывается, а на ней лица нет. Может, зря ты настоял, чтобы она вышла замуж за Генриха? Не любит она его.
— Любит, не любит… — проворчал Александр Ильич. — Налюбилась уже: сначала Виталик, затем Ладышев. Хватит себе и нам жизнь портить. Главное, чтобы человек попался хороший, любил и ее, и Марту. Стерпится — слюбится. Давай спать.
— А ведь он сегодня был на перроне… — решилась поделиться Арина Ивановна.
— Кто он?
— Вадим Ладышев. Прямо напротив вагона столкнулись. Растерялась, подумала, что он тоже Катю приехал встречать.
— Еще чего надумала! Да я ему даже приблизиться к ним не позволю! Да я… — от негодования Александр Ильич едва не захлебнулся. — Пусть только появится, гаденыш, пусть только!..
И без того немногословному Александру Ильичу не удалось подобрать слова, чтобы передать свои эмоции. Вскочив с постели, он, натыкаясь в темноте на предметы, заметался по небольшой комнате.
— Да, он… Да я… Неужели после всего она продолжает с ним общаться? — Он вдруг резко остановился. — Да как она?..
— Саша, Саша, успокойся! — перепуганная Арина Ивановна включила ночник, ступила босыми ногами на пол и, поймав мечущегося по спальне мужа, крепко обняла. — Ничего не случилось. Катя его даже не заметила. Я на всякий случай у нее спросила, кто знает о ее приезде. Его не упомянула. Так что успокойся, пожалуйста. И не шуми. Разбудишь, начнешь расспрашивать… Вдруг она о нем думать забыла, а ты тут со своими подозрениями? Успокойся, присядь. Сейчас капли принесу… Вот, выпей, — протянула она чашку воды с разведенным снадобьем. — Все хорошо. Дочь с внучкой спят в соседней комнате, я рядом… Спи, дорогой! Утро вечера мудренее.