— Завтра подключим новые датчики движения внутри и снаружи, установим камеру для дальнего угла стоянки, — доложил Поляченко шефу и повернулся к дежурному: — Если вдруг я задержусь — предупреди смену, что к половине девятого подъедет Яковлев с ребятами. Пусть им обеспечат доступ.
— Понял, Андрей Леонидович. В журнале на завтра записано, но я напомню.
— Удачи! — пожелал Поляченко и, пропустив первым на выход Ладышева, пояснил: — Коды поменяли, но многое не успели сделать: новое оборудование и пропуска поздно привезли. Я вот что думаю: для того чтобы отыскать место, которое не просматривается с других камер, нужно не раз и не два понаблюдать за объектом. Так что мы имеем дело с профессионалом. Ну, что? До завтра! — приготовился он протянуть руку Ладышеву, как вдруг зазвонил телефон. — Да, Дима… Где? Хорошо, сейчас вернусь.
— Что случилось? — насторожился Вадим.
— Ты езжай, я разберусь.
— Еще чего! Дело всей моей жизни под угрозой, а я домой? — шеф захлопнул открытую дверь автомобиля и двинулся следом. — Что там?
— Непонятное что-то. Все здание по периметру ставится и снимается с охраны новым кодом, кроме одной двери рядом с первым аварийным выходом, — объяснил Поляченко. — Помещения склада.
— То есть?
— Похоже, дверь выведена из системы.
— Как это? Ты ведь говорил, периметр только с пульта охраны можно отключить.
— А вот сейчас и посмотрим, как, — озадаченно ответил Андрей Леонидович…
— …Так вот: как уехала Жоржсанд в Москву, так никто ее и не видел. Одни слухи: работает шеф-редактором там-то, руководит пресс-службой такого-то. А недавно кто-то обронил, что нашла себе олигарха и съехала с ним за границу.
— Полная чушь! — фыркнула Катя. — Если только любовь — поверю. Материальное благополучие для Евгении Александровны никогда не было главным критерием.
— В излишнем романтизме, в отличие от некоторых, она тоже не была замечена: за бомжом вслед не поедет, — не согласился Веня.
— Веня, дело не в этом. Жоржсанд — сильная женщина, а сильная женщина интуитивно ищет сильного мужчину. А уж он по определению бомжом быть не может. Сильный человек будет бороться до последнего, неужели ты не понимаешь?
Потюня в поисках аргументов запыхтел, заерзал на стуле. Но вдруг затих.
— Кать, а я по-твоему сильный? — неожиданно спросил он.
— Конечно! Столько лет тянуть троих детей, жен, за всех переживать, волноваться, обеспечивать. И при этом не унывать. Вень, ты — несомненно сильный! Не безгрешный, далеко не идеальный, но… Будь ты идеальным, мы бы здесь сейчас не сидели.
— Это почему?
— Потому что мне было бы с тобой скучно. Идеальные люди, если они есть, легко предсказуемы, с ними неинтересно. А мы с тобой в этом кафе уже третий час сидим, и мне не хочется с тобой расставаться.
— Ну спасибо!.. — расплылся Веня в довольной улыбке. — Мне тоже не хочется расставаться. Как свежего воздуха глотнул. Эх!.. За четыре года, считай, в первый раз по душам поговорил. Вот только мне пора. Заказ важный для одного проекта: современный индустриальный пейзаж в контрасте с природой на фоне города. Уже столько нащелкал — а все не то: нет изюминки.
— А ТЭЦ-4?
— ТЭЦ-4 на фоне города только ленивый не снимал, — хмыкнул он. — Нужно что-то особенное: встреча света и тени, прошлого и будущего… Присмотрел тут одно местечко… Днем красоты никакой: недострой да развалины вперемежку с новыми предприятиями, словно сошедшими с рекламных буклетов. Перед отъездом в отпуск пробовал кое-что отснять днем и в сумерках. Что-то есть. Вот только контраст сильнее нужен. Сегодня как раз ночь ясную обещают, луна растущая. Надо ловить момент!
— А мне с тобой можно? — загорелись глаза у Кати.
— Зачем?
— Жизнь у меня, Веня, пресная, бег по кругу: Марта да подработки. Никаких тебе контрастов, никаких острых ощущений. В себе живу. А выйду замуж за Генриха — личного пространства вообще не останется. Так что сейчас, пока Марта присмотрена, почему бы не позволить роскошь полазить по стройке, по развалинам? Приключения, романтика!
— Босоногое детство решила вспомнить? — насмешливо уточнил Веня.
— Скорее, наверстать. В моем детстве почти не было босых ног. Да и развалины, если встречались, были под запретом. Не забывай, я была отличницей и послушной девочкой. Этакий транспарант на первомайской демонстрации, — Катя ностальгически улыбнулась. — А если честно, хочется еще разок посмотреть, как ты работаешь. Не волнуйся, отвлекать не буду. Так ты берешь меня с собой?