Сын Алертов был инвалидом от рождения, поэтому прихрамывал и не мог бегать — то ли сложные роды тому виной, то ли врожденные аномалии, все же слишком поздно появился он у родителей. Но природа щедро компенсировала ограниченные физические возможности мальчика недюжинным интеллектом: разбирался в истории, любил математику и к своим пятнадцати годам неплохо изъяснялся на основных европейских языках. Так получилось, что в общении с соседями он не только давал им дополнительные уроки немецкого, но и сам учился русскому: день ото дня прибавлял в лексике, при этом имел на удивление чистое произношение. А еще отлично плавал, участвовал в соревнованиях и мечтал со временем победить на паралимпийских играх. В то же время Зигфрид хотел продолжить семейную династию и стать доктором.
— Правильно! Ты замечательный ученик! — похвалила Катя, усаживая Марту обратно в кресло. — До скорой встречи!.. Ну, что? Ангел мой, пойдем со мной! — пристегнувшись рядом с дочерью, напомнила она Оксане слова молитвы.
— …Ты впереди, я за тобой, — продолжила та, выруливая с площадки. — С Богом!.. Я вам даже завидую: завтра будете в Минске, у бабушки с дедушкой…
— …и у Апельсина, — напомнила Марта, как все дети, обожающая животных. — И не в Минске, а в Ждановичах.
— Щебетуха! Ну всё она знает, всё комментирует! — не удержалась от улыбки Оксана.
Это было правдой. Едва научившись говорить (а разговаривать Марта начала около девяти месяцев и к году изъяснялась короткими предложениями), любые действия как свои, так и окружающих она сопровождала словами, задавала бесконечное множество вопросов и порой успевала ответить на них первой. Притом в зависимости от того, как к ней обращались, на русском или немецком. Чем, конечно же, удивляла и умиляла окружающих. И это несмотря на то, что круг общения матери с дочерью по большей части состоял из выходцев с постсоветского пространства, которые общались на русском. С немецким, пока не пошла в садик, девочка сталкивалась в основном в клинике или когда мама включала уроки немецкого по телевизору: как губка впитывала новые слова и выражения.
Чего не скажешь о маме, которой пришлось приложить немало усилий, чтобы после четырех лет жизни в Германии не чувствовать дискомфорта в общении. Особенно трудно приходилось в первый год: курсы немецкого, самостоятельные занятия каждый день. И все равно часто комплексовала, впадала в ступор при общении с носителями языка. Боялась что-то сказать не так, неправильно сформулировать мысль, быть непонятой или понятой превратно. Прорвало лишь перед сдачей обязательного для вида на жительство экзамена по языку на уровень В1. От страха, что ли. Экзамен сдала, сертификат получила, но продолжала чувствовать неуверенность в письменной речи. К счастью, если нужно что-то написать, существует интернет-переводчик.
Меж тем Оксана протянула назад правую руку и игриво пощекотала ножку ребенка. Девочка звонко рассмеялась, резко отодвинулась и спустя секунду продолжила игру, пытаясь дотянуться до плеча водителя. К счастью, мешал ремень. Иначе шутливая возня в нарушение правил безопасности могла бы продолжаться долго: Оксана и Марта обожали друг друга и могли дурачиться столько, сколько позволяло время.
— Мама, а Апельсин поздравит меня с днем рождения? — смирившись с невозможностью достать водителя, спросила дочь.
— Ну, не знаю… — Катя растерялась. — Может, как-то и поздравит: по-своему, по-кошачьи. Помурлыкает, к примеру, как-то особенно.
— А давай заберем его с собой: пусть он поживет с нами. А потом мы вместе вернемся к бабушке с дедушкой.
— Нет, Марточка. Нам скоро на операцию. Кто будет играть с Апельсином, кто будет его кормить? Ты же знаешь, Генрих против животных в доме.
— Генрих, Генрих… — Марта насупилась. — Кот Алертов совсем старенький, на год старше Зигфрида, а его все любят: и дядя Берндт, и тетя Астрид, и Зигфрид. Это только твой Генрих никого не любит…
— Ну что ты, лапушка, Генрих всех любит: и тебя, и меня, и животных, — поймав в зеркало заднего вида многозначительный взгляд Оксаны, принялась убеждать дочь Катя. — Но он считает, что, пока ты окончательно не поправишься, нам их лучше не заводить. Вот кто будет ухаживать за Апельсином, пока мы будем в клинике? Генрих и тетя Оксана работают, Нина и Никита в школе, Зигфрид тоже часто уезжает: то соревнования, то учеба. Пусть уж лучше Апельсин поживет у бабушки с дедушкой. К тому же коту, чтобы уехать в другую страну, тоже нужен паспорт. А мы ненадолго едем, не успеем сделать.