Мордел ответил без колебания:
— Он говорил со мной посредством Человеческих уст. Ему известны страх и отчаяние, которые не поддаются измерению. Мороз — Человек.
— Он просто перенес родовую травму и шок, — сказала Бета. — Верните его обратно в нервную систему Человека и держите там, пока он не адаптируется к ней.
— Нет! — запротестовал Мороз. — Не делайте со мной этого! Я не Человек!
— Сделайте это! — настаивала Бета.
— Если он и в самом деле Человек, то мы не можем нарушить только что отданный Им приказ, — сказал Дивком.
— Если он Человек, то вы должны это сделать, потому что вы обязаны защищать его жизнь и сохранять ее в теле Его.
— Не действительно ли Мороз Человек? — спросил Дивком.
— Не знаю, — ответил Солком.
— Я могу быть…
— …Я Рудодробилка, — машина с лязгом приближалась к ним. — Выслушайте мою повесть. Я не собиралась этого делать, но я слишком поздно остановила свой молот…
— Убирайся вон! — закричал Мороз. — Катись добывать руду!
Она замерла. Затем, после долгой паузы между движением заданным и движением выполненным, открыла свое дробильное отделение и вывалила его содержимое на землю. А потом повернулась и с лязгом укатила прочь.
— Похороните эти кости, — приказал Солком. — На ближайшем погребальном участке, в гробу, изготовленном согласно следующим спецификациям…
— Мороз — Человек, — решительно заявил Мордел.
— И мы обязаны защищать жизнь Его и сохранять ее в теле Его, — подтвердил Дивком.
— Передайте матрицу Его сознания обратно в Его нервную систему, — приказал Солком.
— Я знаю, как это сделать, — вызвался Мордел, поворачиваясь к приборам.
— Остановись! — взмолился Мороз. — Неужели у тебя совсем нет жалости?
— Нет, — ответил Мордел. — У меня есть только чувство точных измерений.
— …И долг, — добавил он, когда Человек начал судорожно дергаться на полу.
Шесть месяцев Мороз жил на фабрике Человека и учился ходить, говорить, одеваться, есть, видеть, слышать, чувствовать и осязать. И у него больше не было чувства измерений.
Наконец Солком и Дивком обратились к нему через Мордела, поскольку Мороз не мог больше общаться с ними без помощи приборов.
— Мороз, — сказал Солком. — Века веков оставался нерешенным вопрос: кто законный Правитель Земли — Дивком или я?
Мороз рассмеялся.
— Вы оба, и ни один из вас, — ответил он, не спеша обдумав свои слова.
— Но как же это может быть? Кто прав, а кто не прав?
— Вы оба правы и оба неправы одновременно, — сказал Мороз. — И понять может это только Человек. Вот что я вам теперь скажу: будет новая команда. Отныне ни один из вас не будет разрушать работы другого. Вы оба будете заниматься восстановлением и реконструкцией Земли. Тебе, Солком, я дарую свою прежнюю работу. Ты теперь Правитель Севера — ура! А ты, Дивком, теперь Правитель Юга — ура! Ура! Присматривайте за порядком в своих полушариях так же хорошо, как это делали мы с Бетой, и я буду счастлив. Сотрудничайте. Не соперничайте.
— Да, Мороз.
— Да, Мороз.
— А теперь соедините меня с Бетой…
— Мороз?
— Привет, Бета. Послушай:
— Я знаю это стихотворение, — сказала Бета. И, помолчав, добавила:
— Что же тогда дальше?
— Твой полюс такой холодный, — сказал Мороз. — А мне так одиноко.
— У меня нет рук, — ответила Бета.
— Хочешь пару?
— Да, хотела бы.
— Тогда приезжай ко мне в Яркое Ущелье, — сказал он. — Туда, где Судный День нельзя отложить.
Его звали Мороз, а ее — Бета.