Спроси своего босса.
Спрашивал. Он сказал, что я буду гидом. Но мне хочется знать другое — почему? Истинную причину. Я думал об этом, и чем больше дума!, тем менее ясным все становилось.
Откуда же знать мне?
Ты все знаешь.
Ты меня переоцениваешь, дорогой. Какая она?
Я пожал плечами:
Возможно, русалка. А что?
Просто любопытно. А что ты говоришь людям обо мне?
О тебе я сказать ничего не могу.
Я удивлена, ведь должна же я быть какой-то, если, конечно, я не единственная в своем роде.
Именно так. Ты единственная в своем роде.
Тогда почему же ты не взял меня в прошлом ro,jy с собой?
Потому, что тебе требуется постоянное внимание и городское окружение. Ты можешь быть счастлива только здесь, в Порте.
Но я не счастлива здесь, в Порте.
Ты менее несчастна здесь, в Порте, чем была бы в любом другом месте на этой планете.
Мы могли бы попробовать,— она повернулась ко мне спиной и посмотрела вниз, на огни в районе гавани.
Знаешь,— сказала она через некоторое время,— ты настолько безобразен, что даже привлекателен своим уродством. Должно быть, в этом-то все и дело.
Я замер, не дотянув руки до ее плеча на пару дюймов.
Знаешь,— продолжала она ровным голосом, лишенным эмоций,— ты просто материализованный кошмар.
Я уронил руку, глухо рассмеявшись, хотя невидимый обруч стянул мне грудь.
Знаю,— отозвался я.— Приятных сновидений.
Я начал было поворачиваться к двёри, но она схватила меня за рукав.
Подожди!
Я посмотрел на ее руку, пристально глянул в глаза, а затем снова опустил взгляд на руку. Она выпустила рукав.
Ты же знаешь, что я никогда не говорю правду,— отозвалась она и рассмеялась тихим дробным смехом.— ...Я по- думала-таки кое о чем, что тебе следует знать об этом путешествии. Здесь находится Дональд Дос Сантос, и, по-моему, он отправится с вами.
Дос Сантос? Это просто смешно.
Он сейчас в библиотеке, с Джорджем и каким-то здоровым арабом.
Я взглянул мимо нее, глядя, как тени, подобно моим мыслям, двигаются по тускло освещенным улицам, темные и неторопливые.
Здоровым арабом? — переспросил я через некоторое время.— Руки в шрамах? Желтые глаза? И зовут — Хасан?
Да, совершенно верно. Ты что, его знаешь?
В прошлом он выполнял для меня кое-какую работу,— признался я, улыбнувшись, хотя у меня и стыла кровь в жилах, потому что я не люблю, когда люди догадываются о чем я думаю.
Ты улыбаешься,— заметила она.— О чем ты думаешь?
Она такая.
О том, что ты воспринимаешь некоторые вещи куда серьезней, чем мне думалось.
Ерунда. Я часто говорила тебе, что я трусливая лгунья. Фактически соврала всего секунду назад, а говорила только о мелкой стычке в великой войне. И ты прав в том, что я менее несчастлива здесь, чем в любом другом месте на Земле. Поэтому, возможно, тебе удастся поговорить с Джорджем и уломать его согласиться поработать на Тейлере или Бакабе. Сможешь? А?
Да,— подтвердил я.— Разумеется. Это точно. Только так. После того как ты десять лет пробовала этого добиться. Как поживает нынче его коллекция жуков?
Она в некотором роде улыбнулась.
Растет,— ответила она.— Прыгает и скачет. Да к тому же жужжит и ползает, и некоторые из этих ползунов радиоактивные. Я ему говорю: «Джордж, почему бы тебе не поразвлечься с другой женщиной, вместо того чтобы проводить все время с этими жуками?». Но он лишь мотает головой, и все его помыслы там — с жуками и работой. Тогда я говорю: «Джордж, в один прекрасный день один из этих уродов укусит тебя и сделает импотентом. Что ты будешь делать тогда?». И тогда он объясняет, что этого никак не может случиться и читает мне лекцию о токсинах насекомых. Возможно, он сам — лишь большой жук, замаскированный под человека. По-моему, он получает определенное сексуальное удовольствие, глядя, как они копошатся в этих банках. Не знаю, что еще...
Тут я отвернулся и посмотрел в зал, потому что ее лицо не было больше ее лицом. Услышав миг спустя ее смех, я повернулся обратно и сжал ей плечо.
Ладно, теперь я знаю больше, чем знал раньше. Спасибо. Как-нибудь вскоре увидимся.
Мне ждать?
Нет. Спокойной ночи.
Спокойной ночи, Конрад.
И я удалился.
* *
Пересечь комнату — это может быть занятием трудоемким и занимающим немало времени, особенно, если в ней полно людей; если все эти люди вас знают; если все эти люди, которые вас знают, держат бокалы, и если у вас есть хотя бы легкий намек на хромоту.
Так вот: в ней было, они знали, держали и у меня есть. Поэтому...
Обуреваемый не самыми пристойными мыслями, я прокладывал себе дорогу вдоль стены как раз по периферии людского моря, пока не добрался (преодолев к этому времени уже двадцать футов!) до стайки юных дам, которые всегда вьются вокруг одного моего знакомого старого холостяка.