И вот новый вылет. Взлетели сходу всем звеном. Аэродром хорошо подмерз, и самолеты легко отрывались от земли. Сверху было хорошо видно, как оттепель знатно отыгралась на зиме. И хотя снег так и остался лежать на полях, но уже не укрывал землю полностью. Он съежился, проявились многочисленные проталины. Очень четко выделялись голые стволы деревьев и кустарников, издалека выделялись черные нитки дорог. На подходе к станции они встретили возвращающееся звено Петрова. Приветственно покачали крыльями и разошлись каждый своей небесной дорогой.
Сверху станция казалась крошечной, малюсенькие паровозики, снующие туда-сюда машины и люди. Люди мелькали черными точками, коротенькими ленточками маршевых колонн. Фронт поглощал все, от гуталина до точнейших приборов ПУАЗО, все, что могла произвести, измученная войной, страна. Но больше всего, он поглощал людей. Оторванных от семьи и привычной жизни, одетых в одинаковую форму, наскоро обученных и вооруженных. По тонким артериям железных дорог они прибывали к фронту, к таким вот станциям, чтобы отсюда растечься по стылым землянкам и промороженным окопам зимнего фронта. Многим из этих людей, что сейчас копошились внизу, не суждено пережить эту зиму.
Виктор поморщился. - "Нашел время философствовать". Они патрулировали над станцией на высоте четырех тысяч метров. Минимальная скорость позволяла продолжать барражирование более часа. Редкая облачность и ясная погода позволяли издалека увидеть приближение противника. Мельком глянуть на приборы, потом на Шишкина - нет ли новых команд и по сторонам, нет ли кого и снова проверить показания приборов. Самое противное было выискивать противника на фоне солнца, глаза слезились, жесткий ворот гимнастерки натер шею, однако, хочешь жить - умей вертеться. Виктор помнил из книг, что большинство сбитых летчиков даже не видели своего обидчика. А значит снова приборы, на ведущего и бесконечный обзор бескрайнего неба. Время прошло быстро, пора домой. Над аэродромом Шубин немного схулиганил, дал команду ведомым подойти поближе, - а затем "пробрил" посадочное "Т".
И снова привычная, аэродромная суета. Привезли обед. Летчики забились в землянку и, хлебая борщ, обсуждали новости. Главная новость это то, что летчики из первой эскадрильи завалили немецкого разведчика. Об этом сейчас и рассказал Нифонт, ходячая справочная служба полка. Это была его первая особенность. Он был в курсе всех новостей полка, при чем не только бытовых - типа с кем, что и сколько вчера было выпито Власычем - механиком из первой эскадрильи. Но и был в курсе жизни полка на самом верху. О всех приказах он узнавал едва ли не за сутки. Поговаривали, что он огулял Вальку - толстую, неопрятную машинистку из штаба полка. Виктор представил себе эту Вальку неглиже и вздрогнул. Аппетит, нагулянный долгим вылетом, чудесным образом испарился...
Второй особенностью Валентина Нифонтова было то, что для Виктора он напоминал героя американского сериала "Теория большого взрыва" Шелдона. И лицом, и такой же длинный, худой и нескладный. А еще, когда Нифонт ничего не рассказывал и ничего не узнавал, он жевал. Доставал горбушку хлеба и начинал ее грызть, пережевывать, мерно двигая челюстями. Игорь как то рассказывал, что Нифонт грыз одну горбушку целых полтора часа. Он специально, ради смеха, засекал время...
По словам Нифонта, летчики из первой эскадрильи, прикрывая наземные войска, обнаружили диковинный самолет с двумя хвостами и после многочисленных атак сумели его поджечь. Самолет этот, несмотря на чудный вид, был очень маневренный и легко выходил из под атак, они вчетвером еле управились...
После обеда новый вылет. Поставили задачу прикрыть эскадрильей полк новых пикирующих бомбардировщиков. Их ожидали сидя в кабинах, как оказалось не зря - они опоздали с появлением на целых полчаса. Но вылет едва не оказался сорванным. Сперва на самолете Шубина, на взлете, отказал мотор. Только благодаря своему высокому мастерству он сумел посадить самолет на самом краю аэродрома. Затем снова не убралось одна нога шасси Нифонтова. Ему приказали садиться, однако при посадке, эта нога произвольно сложилась и он плюхнулся на пузо, вспахав винтом полосу. Все это время девятка петляковых нарезала круги над нашим аэродромом. Пришлось прикрывать их только четверкой. Заняли позицию слева выше бомбардировщиков, Петров с Вахтангом стали справа. Так и полетели. Виктор, боясь прозевать внезапную атаку немецких истребителей, смотрел за небом во все глаза. В воздушном бою, без Шубина, опытнейшего летчика, будет очень тяжело. Однако пока везло, горизонт был чист, только пара МиГов справа, да девятка бомбардировщиков под крылом. Такая идиллия продолжалась до цели, а там начался ад.
Немецкие зенитчики обрушили на бомбардировщики шквал огня. Такого Виктор еще не видел. Вокруг девятки отважных пешек разрывались сотни снарядов, казалось, что черные облачка разрывов закрыли все небо. Однако бомбардировщики упорно шли к цели, не сворачивая и не выполняя никаких противозенитных маневров. - Да, хорошо, что я на истребителе! Лететь и не сворачивать, когда по тебе долбит такая сила - это нужно иметь стальные яйца. Бомбардировщики сбросили бомбы и теперь спешно разворачивались на обратный курс. Их цель - довольно крупную железнодорожную станцию заволокло дымом, там внизу, что-то горело. За одним из бомбардировщиков тоже тянулся дымный шлейф, он начал быстро отставать от группы...
Подопечные растянулись. Их некогда красивый строй распался, некоторые вырвались вперед, некоторые отстали, замыкала отход та самая отчаянно дымящая машина. - "Вот уроды. Ведь себе же хуже делают. Сейчас подойдут мессеры так они всех порвут" подумал Виктор. Однако бомбардировщики своего не бросили, пара самолетов пристроилась к горящей машине, остальные ушли вперед. Истребители тоже разделились - пара Петрова ушла в след за большинством бомберов, Виктор с Игорем остались сзади, прикрывая отставших. Болела шея, этот чертов воротник, натер кожу, каждый поворот головы вызывал боль. Однако не смотреть по сторонам было нельзя. Они находились над территорией противника и их истребители могли появится в любую минуту. Ушедшие вперед машины, пользуясь преимуществом в скорости, быстро растаяли вдали. А они так и ползли впятером, подстраиваясь под дымную машину, километр за километром. Бомбардировщики, которые не бросили своего и пара МиГов, нарезавших вверху восьмерки и, стараясь видеть все вокруг. Над линией фронта дымящий бомбардировщик загорелся. Пламя появилось на моторе, а потом охватило все крыло. Самолет еще тянул минуты две, стараясь уйти подальше на свою территорию, потом от него отделились три черные точки и забелели купола парашютов. Обреченный бомбардировщик завалился набок и устремился к земле, перечеркивая небо черной копотью. Недалеко от земли видимо взорвался бензобак, в яркой вспышке от самолета оторвалось крыло и горящие обломки упали на землю...
На аэродром сели нормально, поврежденную машину Нифонтова уже оттащили с полосы на стоянку. На самолете командира снимали мотор. Пока самолеты заправляли и готовили к новому вылету, летчики обсуждали прошедший. Шубин выслушивал доклады, коротко обсуждал нюансы вылета, давал свои комментарии. Узнав, что бомбардировщики сильно растянулись, скривился.
- Вот как всегда. Понабирали в Красную армию по объявлению! Который тута раз уже... Они бомбы скинут и сразу драпать, растянутся кишкой, а тута шмидты подходят, много и с превышением, часть на тебя накинется, часть на бомберов. А они ни хера не могут поодиночке, вот и сшибают их тута, почем зря. А нас потом дрючат за то. Как вдвоем то леталось то?
- Нормально, - ответил Игорь, - хорошо небо видели. Удобно перестраиваться. Оно конечно, не знаю, каково в бою будет, но лететь нормально.
- Да, немного удобней, подтвердил Виктор. Маневрировать проще, я на крыле держался, чуть сзади. Так и ведущего хорошо видел и все что вокруг творится.
- Ага. Самолетов мало осталось, попробуем парой полетать, как немцы. А что до боя... Попробуем. Я с командиром поговорю, может он согласится учебные бои провести. Но все равно, раз такая херня с самолетами, то будем, тута, парой летать, потому что задач нам не уменьшают.