– Увольняет? – Чарли задумчиво покачал головой. – Скорее всего после случившегося он сделает вас начальником своей охраны.
– Разве не вы занимаете эту должность? – Совершенно неожиданно зазвучал голос Рея:
– Был. Прошедшее время.
Не сговариваясь, Чарли и Дженни одновременно повернулись в сторону, где находилась панель управления роботом.
– Заткнись! – хором сказали оба.
В этот момент мистер Стивенсон пошевелился. Дженни и Чарли вздохнули с облегчением. Вдруг Чарли схватил девушку за руку.
– Послушайте, когда мистер Стивенсон окончательно придет в себя, ничего не говорите. Положитесь на меня. Он вас не уволит. Я не позволю ему этого сделать.
– Большое спасибо, Чарли, – вытерла слезы Дженни. – Я вам очень благодарна, но…
– Нет! – Чарли пристально взглянул на нее. Это заставило ее прислушаться к его словам. – Мисс Гоулсон, вы на самом деле такая честная и откровенная?
– Это плохо? К чему вы клоните?
– В общем, так. Положитесь на меня, и все будет в порядке. Я прошу вас только об одном, не увольняйтесь, что бы ни вытворял этот Рей.
Дженни нахмурилась.
– А Рей-то тут причем? Хорошо я обещаю, но не могли бы вы мне объяснить, в чем дело.
– Просто я вижу, что мистер Стивенсон и мисс Гоулсон – хорошая пара. Вы ему нужны. Проблема в том, что он богат, поэтому постоянно опасается, что женщин в первую очередь притягивают деньги, а не его личность. Из-за этого хозяин и одинок. Не хочу опережать события, но мне сдается, что именно такую как вы, он искал многие годы, только сам об этом не догадывался. Так что, я постараюсь все уладить. Положитесь в этом на меня, и обстоятельства сложатся самым лучшим образом для всех.
Совершенно ошеломленная, Дженни смотрела на Чарли, не зная, что и думать. Слезы бежали по ее щекам.
– Послушайте, это нехорошо. Человек лежит на полу, черт знает, в каком состоянии, а мы обсуждаем какую-то чушь! Я сама во всем виновата, и лишь молю Бога, чтобы он поправился… – В это время в открытую дверь торопливо вошел высокий незнакомый человек с кейсом в руках.
– Здравствуйте, мистер Райт! – кивнул ему Чарли.
Хирург без лишних расспросов наклонился над мистером Стивенсоном. В тот же миг тот открыл глаза и попытался приподняться на локтях.
– Не надо торопиться, – сказал Райт и стал осматривать своего пациента.
Дженни вышла в гостиную, ее всю трясло, а слезы градом катились по щекам. Боже, какая идиотка! – думала она и с ужасом представляла себе, что у мистера Стивенсона настолько серьезные повреждения, что его придется оперировать. И еще не известно, чем закончится вся эта история. Девушка уселась на диван и, скрючившись в углу, буквально застыла от страха, спрятав мокрое лицо в ладони. Ей показалось, что прошла вечность, пока кто-то легонько тронул ее за локоть. Она подняла взгляд. Рядом стоял живой и невредимый Питер Стивенсон.
4
Дженни совсем не хотела, чтобы он уезжал. Все было так просто. Она мечтала, чтобы Питер все время был рядом с ней, обнимал и целовал ее так, как он это делал недавним вечером. Она тоже целовала бы его в ответ… И страсть их не утихала бы никогда! После того как Чарли внедрил в ее сознание идею о том, что мисс Дженни Гоулсон и мистер Питер Стивенсон созданы друг для друга, она ничего с собой не могла поделать. Ее тело так жаждало прикосновения его рук и губ, что бедняга совершенно не могла спать. Дженни совсем нельзя было назвать легкодоступной девушкой. Но сейчас она точно знала, чего хотела. Однако… Питер уезжал.
Дженни стояла у открытых ворот и глядела вслед черному лимузину. Дорога была очень извилистой, поэтому машина ехала медленно, аккуратно огибая каждый поворот. Девушка даже слегка помахала рукой, несмотря на то, что тонированные стекла скрывали от ее взора сидевших в машине людей. Она не имела понятия, нашел ли ее прощальный жест соответствующий отзыв в душе того, кому предназначался, или же был воспринят, как должное. Но ей не хотелось думать об этом, Дженни просто махала рукой вслед тому, кто так тронул ее сердце.
Стоя у раскрытых ворот и еле сдерживаясь от слез, мисс Гоулсон пыталась найти плюсы в данной ситуации. С одной стороны, большим плюсом было то, что она еще не потеряла эту работу. С другой – мистер Стивенсон и Чарли надолго уехали в Лондон, и теперь она являлась единоличной хозяйкой в огромном доме. Значит, с этого момента она была официально принята на работу в качестве экономки к одному из богатейших, влиятельных и красивых людей в стране! И чего ради ее беспокоило, махал ли ей в ответ мистер Стивенсон? Это уже было не столь важно. Теперь она начинает новую жизнь, о которой раньше не могла и мечтать!
Хотя Дженни не должна обманывать себя. Горькая правда заключалась в том, что она, – особенно по ночам, когда уходили садовник, дворник и прислуга, – оставалась одна во всем имении, рядом не было ни души. Конечно, не считая идиотского Рея, который скорее всего с радостью будет поганить ей жизнь. Великолепно! Хотя с помощью объемной инструкции, которую вчера вручил ей Чарли, Дженни вполне сможет справиться с негодником роботом. К тому же у нее в стратегическом запасе имелся целый список телефонов с именами людей, к которым она могла обратиться в случае, если Рей натворит что-то ужасное. Значит, совсем не ответственность, которая тяжелым грузом ложилась на ее плечи, беспокоила Дженни.
Беспокоила… Нет, это чувство нельзя было назвать беспокойством. Разочарование… Наверное, да. Это было похоже на разочарование. Такое уже случалось с ней, например, когда Дженни в великолепный ясный день выходила с мольбертом на улицу, чтобы писать в течение всего дня… Вдруг солнце закрывали облака, собирались тучи, и приходилось уходить, бросая начатое и преждевременно возвращаясь домой.
Именно так себя и чувствовала она сейчас. Дженни никогда не принадлежала к классу богатых людей, которые жили в этом великолепном доме, и никогда не будет принадлежать. Все кругом чужое и не нужно никаких иллюзий. Зачем, чтобы постоянная боль мучила ее сердце? Нужно немедленно прекратить терзать себя.
Питер Стивенсон вовсе не эстрадная звезда, которая нуждается в поклонницах. Да и ей, Дженни, нужно совсем другое. Она приехала сюда, чтобы зарабатывать деньги и писать. Живопись – вот что являлось главной страстью в ее жизни.
И все же те чувства, что Дженни испытывала по отношению к Питеру Стивенсону, не давали ей покоя. Его лицо, голос, мускулистый торс запомнились ей так же, как и его поцелуй. Этот человек даже сейчас продолжал волновать ее, и это было самое приятное волнение, которое только может испытать женщина.
Однако не следовало забывать, что Питер Стивенсон являлся ее боссом. И был при этом очень богат. Такой человек запросто мог найти себе куда более достойную партию. Значит, все, что скромная экономка могла себе позволить по отношению к нему, это только уважение и теплое отношение. И ничего более. Дженни Гоулсон никогда не смогла бы стать ровней мистеру Стивенсону, поэтому ей нужно было поддерживать дистанцию.
Англия слишком далеко отсюда, почему-то грустно подумала Дженни, закрывая за собой ворота. Она повернулась и окинула взглядом просторы имения. Именно в этот момент ее как молнией поразило осознание того, что она находится здесь, в прекрасной Калифорнии. Что стоит посреди великолепной аллеи с жасминовыми деревьями в цвету, хотя на дворе зима. И теперь, когда мистер Стивенсон уехал, все эти просторы, яхта, дом, машина, бассейн – все это ее и для нее. Дженни потребовалось сильно напрячь воображение, чтобы представить, что все это великолепие она смогла бы когда-нибудь заработать своими картинами.
Мисс Гоулсон не хотелось идти в сумрак дома. Она по-прежнему стояла и оглядывалась по сторонам, ощущая на своей коже теплые лучи солнца, чувствуя запах океана, слушая далекие крики чаек. Теперь она была обеспеченной молодой особой, надо было лишь разумно использовать шанс, подаренный ей судьбой.
Дженни прекрасно понимала, что пытается обмануть себя. Ничего из того, что было перед ее глазами, не принадлежало ей. Голова твердила ей это без конца, а сердце отказывалось принимать и верить. Нет. Так больше нельзя, решила девушка. Она не могла позволить своим артистическим фантазиям затмевать ее сознание. Дженни снова обвела взглядом имение. Вся эта красота и роскошь, представавшие перед ней, для нее лично были лишь декорациями. А все происходящее – не более чем сказка, в которой все чудеса могли исчезнуть ровно в полночь.