Вдоволь нанежившись в теплой воде, она вылезла из ванны, вытерлась пушистым полотенцем и посмотрела на себя в зеркало. В нем отражалась, может быть, и не королева красоты, но очень симпатичная мордашка. Холли осталась довольна обзором: все при ней и вид у нее здоровый, цветущий. Все родственники на семейных празднествах обычно говорили ей: «Холли, ты просто цветешь!». В юности ей ужасно хотелось выглядеть изнуренной, болезненной, со впалыми щеками, как другие девчонки. Уже с двенадцати лет она стала вытягиваться, стремительно худеть и в то же время приобретать заметные формы. Она не была в тринадцать лет в полном смысле секс-бомбой, но, во всяком случае, первой из подруг надела бюстгальтер. Этакая безусловная кандидатка на титул «Мисс Америка» в юношеском разряде.
Через несколько лет Холли стала необычайно привлекательной женщиной — возможно, не потрясающе красивой, но все же хорошенькой и пользующейся большим успехом у мужчин благодаря своим округлым формам. Хотя, пожалуй, все они считали главным ее достоинством ярко-голубые глаза. Еще первый ее постоянный парень как-то сказал ей: «Холли, твои голубые глаза добьются всего, чего захотят».
Причесывая поскрипывающие, влажные, чуть выгоревшие волосы, она снова пристально поглядела на себя в зеркало и провела язычком по верхней губе: «Ммм, посмотрим, Ник Браун, запомнил ли и ты мои голубые глаза».
В дверь неожиданно постучали. Холли быстро надела халат, плотно завязала его, подбежала к входной двери и крикнула:
— Кто там?
— Холли Гамильтон?
Услышав этот голос, она остолбенела. Ник Браун! Она не знала, открывать ему или нет. Внезапно ей пришло в голову, что что-то случилось с его прабабушкой: иначе что ему здесь делать? Она распахнула дверь и увидела его безмятежное улыбающееся лицо.
— А я уж начал думать, что не туда постучал.
— Что-нибудь случилось? — с тревогой спросила она.
Ник покачал головой.
— Да нет вроде… А что?
— А как твоя прабабушка?
— Прекрасно. С ней тетя Лили. Когда доктор уходил, ее давление было в норме. — Он усмехнулся и добавил: — Не знаю, как там его зовут, но бабуля задала ему хорошего перцу!
Холли радостно засмеялась.
— А как ты меня нашел?
— Через телефонную справочную.
Она хитро посмотрела на Ника: ведь он же мог просто позвонить ей.
— И тебе там дали мой адрес? — спросила она недоверчиво.
Он рассмеялся.
— Ну конечно! А ты никогда так не делала?
— Пробовала когда-то, но у меня ничего не получалось.
— Ну, я позвонил, спросил твой номер, а потом сказал: «Это точно Гамильтон с Хай-стрит, четырнадцать?» Девушка ответила, что единственная в справочнике Гамильтон живет на Ривер-стрит. Тогда я спросил: «В четырнадцатой квартире, да?», а она сказала: «Нет, сэр, квартира двадцать». Я поблагодарил ее. — Он пожал плечами. — Это все равно что выманивать конфетку у ребенка. Главное — знать как.
Холли не сводила с него глаз, и внутри у нее разливалось приятное тепло. Ей нравилось смотреть на него, и — точно! — пульс участился от одного только его вида.
— Я, наверное, вынул тебя из ванны?
— Нет, я уже… только вот волосы не успела просушить.
— Вчера я не заметил у тебя этих кудряшек.
— Знаю, — опустив ресницы, произнесла она, — я их вытягиваю специальными щипцами.
Холли слегка покусывала нижнюю губу и улыбалась про себя. Она была обрадована его приходом.
И он прекрасно понял, как она ему рада.
— Я тут собрался на ночную рыбалку. Поехали со мной, научу тебя ловить большущих рыб. А если проголодаемся, то зажарим парочку.
Холли взглянула ему прямо в глаза. До сегодняшнего вечера она терпеть не могла рыбалку. Вчера она думала, что придется разыгрывать страстную любительницу этого занятия, а сейчас Холли казалось, что ей больше всего на свете хочется научиться ловить большущих рыб. Она улыбнулась и ответила:
— Буду готова через минуту.
Ник с сомнением покачал головой.
— Поверю этому, только когда увижу собственными глазами.
— Может, посидишь пока на кухне?
— Ну, раз ты оденешься за минуту, я постою и подожду здесь.
Холли быстро прошла в комнату. Ну и везет же ей! Если уж везет, то по-крупному.
4
Близилась полночь, Холли и Ник сидели на берегу Блэкворриэр. Холли была в шоке: они торчали здесь вот уже три часа, а он не перекинулся с ней и десятком слов. О чем бы она ни заводила разговор, он отвечал односложно или вообще что-то мычал.