В довершение всего Ник повернулся к ней и сказал:
— Холли, говори поменьше. Ты распугаешь всю рыбу.
Неужели он в самом деле полагал, что она поехала с ним для ловли рыбы? Холли сидела подперев голову руками и покорно смотрела на полную луну. «Какая же я идиотка, — с досадой думала она, разочарованно уставившись на яркий небесный диск. — Во всем мире влюбленные с толком используют полнолуние, а я сижу здесь с действительно желанным мужчиной — и зачем же? — чтобы он ловил какую-то паршивую рыбу!»
А ведь все так хорошо начиналось… Когда они приехали сюда, он расстелил на земле огромное серо-зеленое армейское одеяло и на ее вопрошающий взгляд мягко объяснил:
— Так удобнее сидеть, чем на сырой земле.
Она мило улыбнулась, а про себя подумала: «Ого-го!».
Потом Ник начал ловко доставать из сумки весь свой арсенал: удочки, лески, крючки, наживку. Глядя на это, Холли решила, что он притащил всю эту ерунду, чтобы покрасоваться перед ней — какой, мол, он заправский рыбак. Мужчины вообще любят изображать из себя мастеров в любом деле… И только теперь, три часа спустя, она наконец поняла, что он действительно фанат рыбной ловли. Но зачем он притащил ее с собой? Скука смертная, хотя, конечно, свежий воздух очень полезен для здоровья. Ник предлагал и ей поудить, но она отказалась, заявив, что лучше уж посмотрит. А сейчас она, пожалуй, взяла бы удочку. Уж очень было скучно часами наблюдать, как его поплавок мирно покачивается на воде. Наверное, стало бы веселее, если бы Ник наконец вытащил какое-нибудь чудо-юдо, но пока попались только две мелкие плотвички — настолько мелкие, что он выбросил их обратно в реку.
Неожиданно Ник повернулся и спросил:
— Холли, а почему ты стала медсестрой?
Она с готовностью подхватила тему:
— О, в свое время это казалось неплохой идеей, особенно когда я окончила курсы патронажных сестер.
Он пристально посмотрел на нее и снова перевел взгляд на реку. Некоторое время Ник молчал и просто смотрел на дорожку лунного света на воде. Потом заговорил:
— А теперь тебе это не нравится?
— А что, похоже? Почему ты спрашиваешь?
Он повел широкими плечами.
— Не знаю. Ты красивая общительная женщина. Но мне кажется, что где-то глубоко внутри ты прячешь какую-то горькую тайну. Ведь так?
Она коротко рассмеялась и промолвила с усмешкой:
— А ты что — мудрец, умеющий читать в чужих душах?
Ник повернулся и изучающе поглядел на нее.
— Вовсе нет, но тоже кое-что вижу и слышу.
Холли резко выпрямилась и смело встретила его взгляд.
— Все мы делаем ошибки, Николас. Я не исключение. — Ее лицо стало серьезным. — Но от них не избавишься, если будешь исповедоваться чужим людям. Он улыбнулся.
— Разве мы чужие?
— А разве нет?
Холли почему-то смутил этот неожиданный и странный поворот разговора. В этот момент ей меньше всего хотелось раскрывать свою душу перед кем-нибудь. Слишком живы еще были воспоминания. Она помолчала и произнесла:
— Ненавижу прерывать приятное занятие, но мне действительно пора домой. Завтра рабочий день.
— Ладно, сейчас соберусь, — ответил он и усмехнулся: — Думаю, рыба не будет возражать.
Ник встал и очень аккуратно, прямо-таки заботливо упаковал свои снасти. Холли тоже поднялась, и они вдвоем сложили одеяло. Потом Холли взяла одеяло под мышку, Ник — все остальное, и они пошли к машине, которую оставили у дороги. Он спросил:
— Тебе понравилось?
Она, прищурившись, взглянула на него.
— Сказать правду?
— Всю до конца, — улыбнулся он.
— Ну-у… — скорчив гримаску, неопределенно протянула она, соображая, как бы поделикатнее выразиться. — Вообще-то, честно говоря, я ожидала несколько иного. Впрочем, так тоже хорошо. Тихо, да и луна такая красивая.
Он засмеялся.
— Уверяю, во всем виновата рыба: если бы она была более контактной, все было бы куда интересней! Эти две жалкие рыбешки — совсем не то, на что я рассчитывал.
Она кивнула.
— У рыбы свои планы.
Ей, между тем, хотелось сказать, что эта ночь — совсем не то, на что она рассчитывала, и две жалкие рыбешки не имеют к этому совершенно никакого отношения. Ночь и вправду была прекрасной, а такие ночи уходят безвозвратно… Жалко, что Ник не воспринимает ее как женщину. Абсолютно ясно, что у него и в мыслях не было лезть к ней в душу… или куда-то еще.
Он повел машину по самой короткой дороге и, притормозив у ее дома, сказал: