– Но прописные истины не меняются! – Карен нервно сплетала и расплетала пальцы. – Ни ты, ни я даже не задумывались о браке и детях.
– Ты – да. Ведь для тебя всего важнее карьера, – безжалостно уточнил Майлз.
– А как насчет тебя? – не осталась она в долгу.
– Ну, когда ситуация настолько тупиковая… Да, Карен, о браке я и впрямь не помышлял, – невозмутимо отозвался он. – Но, как ни банально это звучит, обстоятельства и впрямь меняют дело. И, что бы ты там обо мне ни думала, я не из тех, кто отвернется от собственного ребенка.
Карен слегка зарделась.
– Но расскажи хотя бы, что ты почувствовала, узнав о беременности? – не отставал Майлз. – Шок? Ужас? Дескать, жизнь безнадежно испорчена?
Вот, значит, какова я в глазах Майлза! – расстроилась она.
– Нет, я с каждым днем все больше и больше радуюсь. – Карен положила ладонь на живот. – Этот малыш уже вертит мною, как хочет.
Майлз молча разглядывал собеседницу. Нет, эти глаза не лгали: взгляд их и в самом деле смягчился, и во всем облике Карен ощущалось нечто новое – трогательная женственность.
– А о причине ты не задумывалась? – осведомился будущий отец.
– Похоже, извечный женский инстинкт дает о себе знать.
– А может, дело в том, что это наш ребенок? Твой и мой?
– Да, Майлз, – прошептала она. – И все же…
– Тогда у нас есть все основания обеспечить малышу и папу, и маму. Разве не так?
– Непредвиденная беременность нё всегда основание для брака, зачастую наоборот, – удрученно вздохнула Карен. – Люди, абсолютно несовместимые, ради ребенка пытаются переломить себя…
– Уж в одном-то отношении мы превосходно подходим, друг другу, – многозначительно протянул Майлз, окидывая ее насмешливым взглядом.
Карен не сомневалась: он имел в виду постель, и ничто иное. Она стиснула зубы, призывая на помощь все свое самообладание: ну как устоять перед этой ленивой грацией! Это ощущение спокойной, неодолимой силы, эти растрепавшиеся волосы, эти руки… особенно руки, и воспоминания об их ласках…
– Может быть, и так, но…
– Может быть? – иронически передразнил он. – Я знаю, прошло целых три недели, но ты потрудись вспомнить нашу последнюю ночь…
– О да! – Карен поежилась: где многолетний опыт профессиональной выдержки? – Но для брака, знаешь ли, требуется нечто большее. Разве вы с Линдой не убедились в этом на практике?
В дымчато-серых глазах что-то вспыхнуло и погасло.
– Если ты к ней ревнуешь, то напрасно. С ней покончено раз и навсегда, – ровным тоном заверил он.
Карен глядела на него во все глаза: первые слова Майлза неприятно ее задели, и она ждала подробных объяснений. Но объяснений не последовало, и молчание любимого болью отозвалось в ее сердце: ей никогда не понять, почему этот брак оказался неудачным, никогда не постичь внутренний мир Майлза Диксона. До сих пор ей дозволялось видеть лишь одну сторону его многогранной личности, и, наверное, никогда он не откроет ей ни сердце, ни душу.
Скорее всего, это объясняется травмой, нанесенной крушением первого брака. Какой трагический результат! Карен внезапно поняла, что бесконечно любит Майлза. Однако не оставалось сомнений: тот упорно не желал переступать известной границы.
И ничем тут не поможешь, в отчаянии думала она. Потому что, если бы не ребенок, роман их затянулся бы на годы или до тех пор, пока не утратил бы для него остроту ощущений. Ведь Майлз никогда не давал ей понять, что хотел бы узаконить их отношения. Карен встала.
– . Думаю, Майлз, проблема в том, что мне больше по душе роль матери-одиночки.
– Я знал, что рано или поздно твоя драгоценная карьера о себе напомнит, – язвительно заметил он. – Но как ты собираешься воспитывать ребенка, оставаясь при этом таким крутым адвокатом?
Проигнорировав обидное замечание, равно как и оскорбительный взгляд, Карен коротко рассказала об Эмили Аронсон, имени, впрочем, не называя.
– Понятно, – издевательски протянул Майлз. – Надо же, что за бурную деятельность ты развернула за моей спиной!
Последнее замечание сокрушило-таки ее защитные бастионы.
– Вовсе нет. То, что я обнаружила лучшую подругу по колледжу у дверей офиса, – чистое совпадение!
– А твоя лучшая подруга замужем? – полюбопытствовал он.
– Нет. А это важно?
– Просто подумал: как эти карьеристки держатся друг за друга!
От напускного спокойствия Карен не осталось и следа. Ей захотелось отвесить ему пощечину, хотя в последний момент здравый смысл одержал верх над яростью. Майлз неспешно встал, на губах его играла пре ехидная улыбка.
– Ну что ж, похоже, мы с тобой снова не нашли общего языка. Жаль, знаешь ли, потому что второй период беременности должен быть более счастливым и спокойным, чем первый.
– И что? – вызывающе бросила Карен.
– Токсикоз и вероятность выкидыша велика в первые три месяца, так что эти опасности позади.
– Знаю.
– А что еще ты знаешь? Сейчас ты в расцвете красоты, но не пройдет и трех месяцев, как станешь грузной и неуклюжей! А что за набор всевозможных «прелестей»: растяжки и пигментные пятна на лице, изжога, распухание лодыжек, трудно устроиться поудобнее – словом, ни лечь, ни встать. Впрочем, младенец, который толкается и ворочается в утробе, уснуть все равно не даст.
Глаза Карен в ужасе расширились, губы беспомощно приоткрылись. А Майлз безжалостно продолжал:
– А сами роды – процесс не из приятных, уверяю тебя! И почему это некоторые наивно полагают, что кормить грудью – легко и просто, поскольку самой природой предусмотрено. Плюс бессонные ночи – со временем ты так устанешь, что и знать не будешь, на каком ты свете… И все это тебя ждет в самом ближайшем будущем!
– Да ты просто ходячая энциклопедия по беременности!
– Кто, как не я, часами катал Дика в колясочке по всему дому и угодьям, чтобы малыш угомонился и уснул!
Карен медленно опустилась на диван, закрыла лицо руками и неожиданно для себя самой истерически расхохоталась.
– Ох, Майлз, тебя послушать, так я просто новичок зеленый! – отсмеявшись, проговорила она. И уже серьезно добавила: – И все-таки просто так взять да и выйти за тебя замуж я не могу. Уж такая я уродилась! Кроме того, я отлично понимаю, что нужно тебе.
Поколебавшись, Майлз сел на диван рядом с Карен и завладел ее рукой.
– Тебе нужна… тебе нужна женщина, которая сможет жить твоей жизнью. А меня, например, плантации вгоняют в ужас, точно так же, как некогда Линду. Ну, ты понимаешь, о чем я толкую. – Она решительно оборвала готового возразить собеседника: – Я не разделяю твоего мистического сродства с землей.
– А вот Салли разделяет, – помолчав, возразил Майлз. – Но это не помешало ей сделать карьеру.
– Салли родилась в усадьбе… и семьей, кстати, так и не обзавелась.
Наступила напряженная пауза.
– Так что же нам делать, Карен? – на удивление миролюбиво спросил Майлз.
– Что делать?
– Продолжать жить, как раньше, и всем говорить, что мы решили не завершать дело законным браком, потому что необходимости в этом не видим, так?
– Я…
– Или ты составишь юридическое соглашение, в котором особо оговоришь мои родительские права? Я вроде бы припоминаю, что некогда именно ты сочла моральным долгом прочитать мне целую лекцию об обязанностях родителей перед детьми.
Карен уже с трудом сдерживала слезы.
– Или ты решила разорвать, наши отношения – окончательно и бесповоротно? – Майлз хищно улыбнулся, наблюдая смятение собеседницы. – Интересно, что скажут люди? Что я обольстил тебя и бросил: дескать, выпутывайся, как знаешь? Ведь рано или поздно все узнают, чей это ребенок. Ты вообще понимаешь, что за слухи поползут по городу?
– Если ты сделал мне предложение только поэтому, – скептически протянула Карен, – то я…
– С другой стороны, твое доброе имя тоже поставлено на карту… – перебил ее Майлз, пожимая плечами. – В наши дни женщины независимы… Может, ты мной просто воспользовалась?