Майлз быстро пересек комнату и приложил руку к животу жены. А затем поцеловал ее в щеку и с сожалением сказал, что ничего не чувствует.
– Но я не ошиблась, поверь! А, вот снова!
– Да, ты права!
– Ну же, ну, маленькие, не бойтесь – мама здесь, с вами, – заворковала она, обращаясь к младенцам.
– Пора придумывать имена, – рассмеялся Майлз, стягивая с себя майку. – У тебя есть предпочтения? – крикнул он уже из душа.
. – Мы ведь еще не знаем, кто они, так что заранее решить трудно… Ох, мысли путаются!
– Тогда давай заготовим по паре имен для мальчиков и девочек, – предложил Майлз, возвратившись из ванной. – Мне, например, всегда нравилось имя Уильям. – Он отбросил полотенце и принялся одеваться.
Карен присела на кровать, не сводя глаз с мужа. Она всегда завороженно следила за ритуалом одевания – не только потому, что отрадно было любоваться этим жилистым, мускулистым телом атлета, но еще потому, что каждое его движение было исполнено решимости. Нет, этот представитель мужского пола не из тех, кто медлит в замешательстве, размышляя, что бы надеть. Карен улыбнулась и тут же подумала: а что произойдет, если нужный предмет туалета не окажется под рукой, идеально выстиранный и выглаженный?
До поры до времени от нее ничего не требовалось: персонал гостиницы ревностно заботился о своих гостях. Но дома все будет иначе…
– Карен… – Майлз склонился над ней, заправляя белую рубашку в светло-серые брюки. – Тебе не нравится имя Уильям? Ведь так зовут твоего отца.
– Нет, имя мне по душе, и отец просил назвать мальчика в его честь. Я о другом подумала…
– Что такое? – Майлз присел рядом.
– Как ты поведешь себя, обнаружив, что я не лучшая из хозяек?
– Превращусь в Синюю Бороду, если мне не понравится обед или, скажем, рубашка окажется, плохо выглажена. Я отменю все твои привилегии, стану бить тебя плетью и запру в чулан, где водятся крысы…
– Нет, вправду! – расхохоталась она.
– Вправду? – Майлз без улыбки глядел на жену. – Если честно, то мне плевать на твои таланты домохозяйки… А почему ты об этом заговорила?
– Я наблюдала, как ты одеваешься.
– Карен, – муж завладел ее рукой, – если этот разговор затянется, я ведь и раздеться могу. И мы непременно опоздаем на ужин. А ты разве не проголодалась?
– Еще как, – кивнула она. – Не забывай, что я ем за троих. Знаешь, я на днях читала… Кстати, с чего мы начали?
– Все очень плохо: ты наблюдаешь за тем, как я одеваюсь, с какими-то посторонними мыслями в голове. Я тебе уже прискучил, милая женушка? – с обидой в голосе поинтересовался Майлз, но дымчато-серые глаза лукаво сверкнули.
– Майлз, прекрати! – воскликнула Карен, с трудом сдерживая улыбку.
– Хорошо. Вернемся к теме.
– Я следила за тем, как ты одеваешься с видом человека, привыкшего к безупречному порядку, словно тебе в жизни не приходилось подбирать носки или искать чистую рубашку.
– Карен, – изумленно воззрился на нее муж, – ты серьезно?
– Да-да, абсолютно серьезно, – подтвердила Карен. – Не могу прогнать эти мысли, как ни стараюсь. Все думаю, удастся ли у меня роль заботливой супруги.
– Это отразится на наших постельных радостях?
– Нет…
– Кажется, мне нужны доказательства. А то боюсь, всякий раз, когда я предстану перед тобой без одежды, ты станешь думать о стирке, глажке, и…
– Прекрати дурачиться! – проговорила Карен сквозь смех, склоняя голову на плечо мужа.
– Я жду доказательств!
– После ужина.
– Так-то лучше, – протянул Майлз. – Но я предпочел бы твердые гарантии. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду?
– Да, вот это. – Тут Карен обвила руками его шею и пылко поцеловала в губы.
В силу неведомых причин Майлз и впрямь посерьезнел и долго глядел на жену. Мужественное, загорелое лицо казалось абсолютно непроницаемым. Но наконец уголки его губ поползли вверх:
– Если для того чтобы сохранить статус-кво, понадобится целая армия экономок и домработниц, я ее обеспечу!
– Одной за глаза хватит. А теперь не спуститься ли нам к ужину?
Дни летели за одними. Молодые супруги и не заметили, как медовый месяц подошел к концу. В последний вечер они расположились на ступеньках веранды и посидели немного в синих сумерках, держась за руки.
– Спасибо за чудесный отпуск, – тихо проговорила Карен. – Жалко уезжать отсюда.
– Рад слышать. Я-то думал, тебе не терпится вернуться в офис.
– Майлз, неужели по мне можно предположить такое?
Муж опустил взгляд на ее руку и коснулся пальцем золотого ободка. У Карен был еще один перстень, подаренный в знак помолвки, с розовым бриллиантом, под стать подвеске на жемчужном ожерелье, но сегодня она его не надела.
– Нет, – отозвался он, наконец. – Но мне не всегда удается заглянуть в твои мысли.
– Ты почти всегда попадаешь в точку, – не без сожаления отозвалась Карен.
– Так что на работу тебя не тянет?
– Нет, не тянет. Впервые в жизни не тянет.
– Как ты думаешь, по возвращении твой образ мыслей изменится?
– Я… – заколебалась она.
– Или завтрашний отъезд – все равно, что прыжок с моста в ледяную воду? – предположил Майлз.
Карен глубоко вздохнула: а ведь и в самом деле так! Эти мысли она подсознательно гнала прочь, чтобы не портить сказочного медового месяца, но все же…
– Вроде того, – созналась она. – Я, наверное, просто не хотела задумываться. Но я верю, что все будет хорошо. Стоит ли портить последний вечер такими разговорами? Ведь все было так чудесно!
– Полностью с тобой согласен. И подлинное чудо здесь – это ты сама… Однако поговорить все-таки стоит, – твердо сказал Майлз. – Иначе наш медовый месяц превратится в эфемерную сказку, способную исчезнуть от любого неосторожного слова. Да и как можно испортить вечер, всего лишь обсудив наше с тобой будущее?
Карен закусила губку: муж, как всегда, оказался прав.
– Понимаешь, когда мы решили пожениться, и я переехала к тебе, я не смогла… так и не смогла почувствовать себя там как дома, – вздохнула она и опасливо подняла глаза в ожидании ответа.
Однако реакция мужа снова застала ее врасплох.
– Этого и следовало ожидать. Думаю, большинство молодых пар начинают семейную жизнь в новом доме. Но уж никоим образом не там, где совсем недавно царила другая женщина.
Карен опешила от неожиданности. Однако Майлз выдержал ее взгляд.
– Да, имя Линды будет то и дело возникать в разговоре, тут уж ничего не попишешь. Но я не хочу, чтобы это тебя расстраивало или обижало.
Отвернувшись, молодая женщина долго глядела в ночь.
– Кажется, я поняла, чего ты добиваешься: ты хочешь перекинуть мост между магией и повседневностью.
Майлз выпустил ее руку и обнял за плечи.
– Я всегда знал, что ты умница. А что, недурная идея: увезем волшебство с собой, ладно?
– И сохраним на черный день?
– Думаешь, я не видел, как ты идешь по усадьбе, точно по поверхности чужой планеты? Думаешь, я не заметил, как, прогуливаясь по саду, ты нервно оглядываешься через плечо, словно опасаясь, что на тебя вот-вот бросятся хищные звери? Я знаю, тебе порой приходится нелегко. Так почему бы нам и впрямь не помнить постоянно о том, как нам было хорошо здесь?
– Да, – неуверенно согласилась Карен.
– Ты все еще сомневаешься?
– А ты станешь возражать, если я снова выйду на работу?
– Неполный рабочий день меня устроит. Тебе это только на пользу. Лишь бы ты не переутомлялась.
Предложение было в высшей степени благоразумное; пожалуй, Карен и сама к нему склонялась. Однако некий червячок сомнения по-прежнему точил ее душу. Не потому ли, что решение исходило от мужа?
Что за вздорный феминизм! – одернула себя Карен. Разве так начинают семейную жизнь? Впрочем, для нее это – брак по расчету… или нет? Если прежде она думала, что всем сердцем любит Майлза, то за последние недели любовь эта выросла несказанно. Так что с каждым днем все труднее было сдерживаться и не признаваться Майлзу в своих чувствах.