Тогда, без малого десять лет назад, под ударами несметных полчищ Бату–хана сложили свои головы защитники земли Русской, которых для битвы с безбожными собрал под свои знамена великий князь Юрий Всеволодович [2]. После его гибели сел на владимирский престол отец Михаила. Доля князю досталась трудная, и не будь у Ярослава Всеволодовича [3]той железной хватки, которой он, как говорят, отличался смолоду, той жажды деятельности, без которой нельзя представить настоящего правителя, не удалось бы отцу за короткий срок, отпущенный Богом, поднять из пепла и руин землю, оказавшуюся по воле судьбы под его властью. И вот теперь отца не стало, и во Владимире, в палатах, отстроенных им, восседает младший птенец из Всеволодова гнезда — Святослав [4]. Он наверняка и не надеялся стать великим князем, не думал, не гадал, что когда‑нибудь дойдет до него, до последыша, очередь.
Повернувшись на бок, князь Михаил невидящим взглядом уставился на догоравшие угли. Они бросали слабые отблески на его красивое лицо, на котором застыло выражение брезгливости.
Весть о смерти отца, год назад отправившегося в Орду вместе с братьями и племянниками, быстро долетела до стольного града. Гораздо быстрее, чем князь добирался до владений Батыя.
«Хотя о чем это я, — горько усмехнулся Михаил Ярославич про себя, — теперь почитай вся Русская земля — Батыевы владения. Князья едут в Орду на поклон, испрашивают разрешения править в своих исконных землях. Унижение‑то какое! Какой позор принимают из‑за ханского ярлыка».
Князь попытался в который раз представить своего отца, гордого и заносчивого, просящего униженно милостей у нехристя–победителя, и не смог. Конечно, отец за последние годы сильно изменился. Не то чтобы постарел или телом ослаб, но нравом стал мягче. Возвращаясь во Владимир, Ярослав Всеволодович не устраивал теперь шумных пиров с дружиной, лишь позволил себе отпраздновать победу над литовцами [5].
Михаил, оказавшийся рядом с ним в это тяжкое время и в какой‑то мере ставший отцу помощником, заметил в нем эти изменения, но когда при встрече с братом Андреем [6]в разговоре упомянул о своих наблюдениях, тот едва ли не на смех его поднял. Только мать, с которой у князя Михаила до конца ее дней были теплые, доверительные отношения, поняла сына. Несмотря на то что теперь Феодосия [7]не часто видела своего супруга, однако она успела заметить произошедшие в нем. перемены, любящим сердцем почувствовала их.
— Я все вижу, сынок, — тяжело вздохнув, сказала княгиня, когда Михаил поделился с ней своими мыслями, — сам знаешь, какой груз свалился на отцовские плечи. Не радостна власть сейчас. И прежде, если все делать по уму да с радением, не просто править было князьям, а теперь и вовсе гнетом великим власть над людьми оборачивается.
Этот разговор, состоявшийся за два года до смерти матери, Михаил помнил, не забыл и тот взгляд повлажневших материнских глаз, который он увидел, обернувшись у дверей княгининой горницы. Подумал тогда, что стоящие в глазах матери слезы вызваны болью за отца, и не догадывался молодой княжич, что сам невольно стал причиной их появления.
Как только за Михаилом закрылась дверь, великая княгиня, вытерев слезы кончиком шелкового убруса [8], сколотого под подбородком, оперлась на подлокотники кресла, встала тяжело, и направилась в маленькую божницу рядом с опочивальней. Там она, упав перед образами, долго и истово клала поклоны, молясь за здравие супруга и детей своих, вспомнила всех, в том числе и первенца, Федора, который отошел в мир иной безусым отроком. Однако на этот раз особо благодарила Бога за то, что не забрал у нее Михаила, который в младенчестве едва не умер, а потом часто и подолгу болел. Благодарила она, что за ее молитвы Господь дал сыну здоровье и душу добрую и чувствительную.
При воспоминании о матери по всему телу Михаила будто прошла теплая волна, он опустил веки, но неожиданно, почувствовав, как под ними собирается влага, быстро заморгал. Князь вздохнул тяжело, подумав о тех бедах, которые вынесла она за свою жизнь.
Однажды, когда он был еще малым ребенком, мать рассказала ему грустную сказку о том, как злой отец разлучил свою дочь с ее любимым мужем, как долгие три зимы и три лета запертая в своем тереме, будто птица в клетке, плакала та о своей горькой судьбе. Но еще пуще убивалась, узнав, что суженый едва не погиб от руки ее родителя. И хотя у сказки, как и всех сказок, был счастливый конец, рассказывая ее, мать часто вздыхала и иногда отворачивалась к окошку.
В сказке говорилось, что причиной вражды стало предательство злых бояр, которые, ища свою выгоду, так все повернули, что не только настроили тестя против зятя, но и свели их в страшной битве [9]. Когда же речь пошла о том, как раненному в сече молодому витязю люди помогали скрыться от гнева жестокосердного тестя, маленький княжич, сидевший на коленях матери, прижался к ее теплому телу, а она, обняв его покрепче, то и дело целовала светлую детскую макушку. Лишь позднее Михаил Ярославич узнал, что рассказанное матерью было не сказкой, а былью о ее житье–бытье, о взаимоотношениях его отца, тогда князя переяславского, и деда, славного Мстислава Удатного [10].
Вспомнилось сейчас князю Михаилу, что Мстиславу Мстиславичу первому из рода довелось сражаться с погаными нехристями, хотя он и одержал сначала над ними победу, но потом вынужден был бежать бесславно. Наверное, к счастью для себя, не дожил дед до тех дней, когда поганые, уничтожив цветущие города и веси, костями православных людей засеяв земли с восхода до заката, повели себя как хозяева русских княжеств.
Сколько слез пролила Феодосия Мстиславовна по погибшим родным, стараясь не думать о том, какая участь ждет ее, если захватят враги городок, где она укрылась с малолетними сыновьями Ярославом и Василием! Сколько бессонных ночей провела в молитве за мужа и детей! От страшных вестей о судьбе близких почернела, высохла вся.
Будто въяве Михаил увидел постаревшую женщину в черном платке, в которой он, к своему стыду, не сразу признал мать. Прямо с дороги, в грязной одежде, задыхаясь от волнения, вбежал он в скромно убранную горницу и остановился у дверей как вкопанный, ища знакомое с детства лицо. А мать? Она, увидев живого, невредимого сына, счастливо избежавшего смерти, неожиданно осела на пол, будто обмякла вся, а по лицу ее ручьями потекли слезы. Уже потом за непритязательной трапезой, придя в себя после встречи, она сидела рядом с сыном на лавке и ласково наблюдала за тем, как жадно ест Михаил. Мать подвигала ближе к нему блюда с его любимыми яствами, улыбнулась, увидев, что над его верхней губой уже топорщатся нежные волоски, окрашенные выпитым парным молоком. Княгиня то и дело удивленно вскидывала брови, слушая возбужденный рассказ сына о сражении войска великого князя Юрия Всеволодовича, в котором по воле судьбы он оказался. Не показывая сыну вида, она еще долго отказывалась верить в его рассказ о битве, где сложили головы и великий князь Юрий Всеволодович, и его племянник, ярославский князь Всеволод, надеясь, что все услышанное от Михаила лишь плод ума возбужденного сражением отрока. Но правда была еще страшнее, и в одночасье повзрослевший княжич, щадя сердце матери, рассказал ей далеко не все.
Позднее, когда отец уже занял великокняжеский престол во Владимире, Михаил, приезжая в Новгород к матери, заметил, что она немного пришла в себя, даже стала чаще улыбаться. Ярослав Всеволодович был всецело поглощен восстановлением княжества, и хотя виделись супруги нечасто, вести о том, что великому князю удается постепенно преодолевать окружающий разор, все же вносили в душу Феодосии покой и умиротворение.
Великая княгиня все дни проводила в молитве. Но, видно, не была услышана Богом ее мольба. И вот когда беды, как ей казалось, миновали семью, когда неблагодарные новгородцы наконец‑то приняли с должным почетом Александра [11], своего защитника, а он, ее гордость, расправился с наседавшими с запада врагами, с востока на Русскую землю пришла новая напасть. Бату–хан потребовал к себе в Орду великого князя Ярослава. С отцом в далекий путь отправился Константин: ему предстояло ехать к великому хану в Каракорум.
2
Юрий (Георгий) Всеволодович (1187 или 1189— 1238) — великий князь владимирский (1212—1216 и 1218—1238).
3
Ярослав II Всеволодович (1191—1246) — князь переяславский, рязанский новгородский, киевский (1236— 1238), великий князь владимирский с 1238 г.
4
Святослав Всеволодович (1196—1253) — князь новгородский, юрьевский (Юрьев–Польской), переяславский, суздальский, в 1246—1248 гг. великий князь владимирский.
5
…победу над литовцами. — В 1939 г. Ярослав Всеволодович ходил к Смоленску, захваченному Эрдивидом, племянником литовского князя Миндовга. Великий князь одержал победу над литовцами и «князя их изыма». Он привел к власти в Смоленске князя Всеволода Мстиславича и «сам со множеством полона и с великою честью прииде в свояси».
6
Андрей Ярославич (? —1264) — третий сын Ярослава Всеволодовича, князь суздальский, в 1250—1252 г. великий князь владимирский. В 1252 г. после жалобы на него Александра, получившего ярлык на великое княжение от сына Батыя, Сартака, против Андрея выступили татарские полчища под начальством Неврюя. Как утверждают летописи, Андрей, узнав об этом, воскликнул: «Доколе нам между собой ссориться и наводить татар; лучше бежать в чужую землю, чем дружиться с татарами и служить им!» Его войско было разбито, а он сам бежал в Швецию, вернулся на родину в 1256 г. После смерти брата Андрей безрезультатно добивался великого княжения.
7
Феодосия–Ростислава Мстиславовна (? —1244) — великая княгиня, одна из четырех дочерей галицкого, новгородского и торческого князя Мстислава Удатного. Около 1215 г. была выдана замуж за Ярослава Всеволодовича, в браке с которым родила восьмерых сыновей и двух дочерей. Русской православной церковью причислена к лику святых.
8
Убрус — платок, сложенный в виде треугольника, его накидывали на голову и скалывали под подбородком.
9
…свели их в страшной битве. — В сражении 21—22 апреля 1216 г. на реке Липица, у города Юрьева–Польского, новгородское ополчение совместно с войсками Мстислава Удатного и Константина Всеволодовича разгромило дружины Ярослава и Юрия Всеволодовичей и их союзников. Войска владимиро–суздальских князей потеряли только убитыми более 9 тысяч человек. «О страшное чудо и дивное, братие! — восклицает летописец. — Пошли сыны на отцов, а отцы на детей, брат на брата, рабы на господ, а господа на рабов».
10
Мстислав Мстиславович Удатный (Удалой) (? — 1228) — сын Мстислава Ростовского Храброго, праправнук Владимира Мономаха. Великий князь Триполья (1119 г.), Торческа (1203 г. и 1227—1228 гг.), Торопца (1209 г.) управлял Новгородом в 1210—1215 и 1216—1218 гг., в 1219— 1227 гг. — Галичем. В 1193 и в 1203 гг. участвовал в походах южнорусских князей на половцев. Многократно воевал с поляками, венграми, а также с галицкими и волынскими князьями и боярами. Был инициатором и одним из руководителей похода на монголо–татар в 1223 г.
11
Александр Ярославич Невский (1232—1263) — князь новгородский, с 1252 г. великий князь владимирский.