В белом мареве стали видны силуэты всадников. Кузька знал, что это едет князь со своими людьми, и вдруг ощутил смертный ужас, охвативший все его жалкое тело.
Темное пятно быстро приближалось, увеличиваясь с каждым мгновением и становясь четче. Еще миг, и откроются скрытые маревом лица. Но в этот миг Кузьке почудилось, что к нему приближаются вовсе не княжеские гриди, а бестелесные существа, несущие ему гибель.
Решение пришло сразу: надо пройти сквозь эту мглу, как нож проходит сквозь масло, и самому скрыться от своих врагов в этом молочном тумане, раствориться в нем. Он сжался, словно пружина, и кинулся навстречу всадникам, которые в тот самый миг обрели четкие очертания.
Заметив, что темный клубок бросился навстречу князю, ехавший слева от него дружинник мгновенно опустил копье, выставив его чуть вперед. Он сразу ощутил толчок и тут же увидел, как то ли большая собака, то ли человек, напяливший на себя свалявшуюся шкуру, повалился под ноги остановившегося коня. Дружинник в недоумении посмотрел сначала на лежавшую на снегу темную фигуру, потом перевел глаза на князя. Тот неотрывно смотрел на человека, свернувшегося под конскими ногами. Подбежали стражники и застыли на месте. За ними подоспели Никита с Самохой, ожидавшие князя у самой избы.
Первым пришел в себя воевода.
— Глянь, жив ли? — спросил он у рыжеволосого конопатого стражника.
Тот наклонился над Кузькой, попытался повернуть его тело. На подмогу пришел другой стражник. Вместе они перевернули тело на спину.
Прижав руки к животу, Кузька смотрел на мир удивленным глазом, хватая воздух распахнутым в безмолвном крике ртом. Огромная лошадиная морда свесилась над ним, загородив серое небо, в котором повис бледный солнечный диск.
— Отходит, — услышал Кузька незнакомый далекий голос и закрыл глаз, из которого по грязной щеке покатилась мутная слеза.
Князь все еще никак не мог прийти в себя от случившегося. Он молча переводил взгляд со скрюченного Кузькиного тела на окровавленное копье в руках дружинника. Стражники стояли молча, виновато понурив головы. Молчал и Антип, чья расторопность стала причиной Кузькиной смерти.
— Смерть незавидная, — проговорил воевода, понимая, что каким‑то образом нужно исправлять непоправимое. — Без суда, без покаяния диавол грешника к себе прибрал, — сказал он задумчиво.
— Без суда, — повторил князь.
— Жаль, легко отделался, — вздохнул конопатый.
— Экий ты «жалостливый», — с издевкой проговорил воевода.
— Я‑то? Так ведь он скольких умучил? А сам раз… и того, — пояснил разговорчивый стражник.
— Кабы ты рот не разевал, может, он еще бы небо покоптил и за грехи свои пред людьми ответ держал бы, — заметил строго воевода. — Глядишь, и помучился бы, прежде чем перед Вышним судом предстать…
— А что я? Один, что ли, виновен? Кто ж знал, что он под копыта кинется! — начал оправдываться конопатый. — Стоял себе и стоял. Под нос бурчал чтой‑то. И тут как прихватится. То плелся еле живой, ногой за ногу цеплял, а тут скакнул, что твой заяц!
— Это верно, прям зверем скакнул. Может, не зря Косым прозвали? — откликнулся молчавший до этого Антип.
— Видать, ему на роду такая участь написана, — сказал воевода и поглядел на князя, ожидая его слова.
— Прав, видно, ты, Егор Тимофеевич. На все воля Божья. Хотел я принародно изверга суду придать, но не случилось. Значит, так уж суждено было. — Услышав эти слова, стражники, ожидавшие сурового наказания, облегченно вздохнули, но князь тем временем продолжал и обратился к ним, посмотрев исподлобья: — Вас за недогляд прикажу наказать, чтоб впредь ворон не считали и дело свое исправно делали. — Он перевел взгляд на Антипа, с замиранием сердца ожидавшего своей участи, и тем же тоном сказал: — Ты свое дело изрядно знаешь, тебя мне винить не в чем. Ты князя своего защищал от опасности. Надеюсь, что и впредь столь же проворен будешь. — Дружинник незаметно облегченно вздохнул. — Ныне копье Антипа мечом карающим обернулось да грешника великого пронзило, — закончил Михаил Ярославич и улыбнулся краем рта.
Михаил Ярославич уже было направил коня к своим палатам, но потом вернулся к избе, чуть поодаль от которой так и лежало бездыханное тело грозного предводителя ватаги.
— Нынче с теми, кто в порубе сидит, вам, — обратился он к стоящим в сторонке Никите, Демиду и Самохе, — разобраться велю. Кого не допросили, допросите. И завтра поутру прошу ко мне с отчетом пожаловать. Это крайний вам срок. Пора и за другие дела браться. Ты, Егор Тимофеевич, можешь с ними не сидеть — у тебя и без того хлопот полон рот, — но уж прежде меня выслушай наших молодцов, — князь бросил веселый взгляд на троицу, внимавшую его словам, — да совет мудрый дай. Вместе с ними и тебя ждать буду.