Перед закатом на десятый день миссис Михалич внезапно упала, как подкошенная, не проронив ни звука, не подав никакого знака или сигнала. Только что она шла, тяжело ступая больными ногами по тропинке, а в следующий миг уже лежала поперек нее в неудобной позе, словно выкинутая кем-то груда тряпья.
Пронзительный крик Григора остановил идущих цепочкой людей.
Все бросились к лежащей женщине, окружили ее, не зная, что предпринять, так неожиданно это произошло. Потом подняли, бережно перенесли на обочину и стали поспешно рыться в походной аптечке. Широкое крестьянское лицо с закрытыми глазами приобрело синюшно–багровый оттенок. Глядя на нее, невозможно было определить, дышит она или нет. Кесслер попытался нащупать пульс, но безуспешно. Врача среди них не было, все беспомощно переглядывались.
Каждый старался помочь. Кто-то положил смоченную водой тряпицу, другой поднес к ее носу флакончик с ароматическими солями. Еще кто-то пытался хлопать по щекам, растирать ее короткопалые, загрубевшие от тяжелой работы руки. Все отчаянные попытки вернуть ее в этот полный трудностей суматошный мир, который она так внезапно покинула, не увенчались успехом.
Кесслер снял фуражку и обратился к потерявшему дар речи Михаличу, стоявшему на коленях перед женой.
— Сочувствую вам! Глубоко сочувствую!
— Мамушка! — дрожащим голосом воскликнул потерявший после этих слов последнюю надежду Григор. — О, моя бедная замученная… — Дальше он пробормотал что-то на своем языке, полном непривычных гортанных звуков, обнял жену за плечи и горько прижался к ней. Рядом валялись ее растоптанные в суматохе очки, до которых теперь никому не было дела. Григор судорожно сжимал ее в своих объятиях! словно никогда не собирался выпустить жену из своих рук. Никогда.
— Маленькая моя Герда! О, моя…
Пока Григор, безутешный от горя, навсегда прощался с половиной своей жизни, своей души, с половиной себя самого, остальные отошли на несколько шагов и, держа наготове оружие, повернулись лицом к джунглям. Потом они заботливо отвели Григора в сторонку, а ее похоронили под высоким раскидистым деревом, поставив на могиле грубо сколоченный крест.
За оставшееся перед темнотой время они прошли еще миль семь и расположились на ночлег. Григор прошел весь этот путь молча, не проронив ни единого слова, словно автомат, который ничего не видит, ничего не слышит. Ему было совершенно безразлично, куда и зачем идти, все потеряло для него смысл.
— Не надо так убиваться. Ей бы это не понравилось, — наклонившись при ярком свете костра, сказал вполголоса Григору Файнстоун.
Григор никак не отреагировал на это, уставившись ничего невидящими глазами на языки пламени.
— Она ушла легко и быстро, — утешал его Сэмми. — У нее ведь было больное сердце? — Не получив ответа, он продолжал говорить безучастному Григору. — Я не раз замечал, как она начинала задыхаться и прижимать руку к левому боку. Мне почему-то казалось, что ее беспокоит невралгия. А оказалось, это было сердце. Почему она это скрывала от нас?
— Не хотела делать друдноздь, — глухо произнес Григор.
Это были его первые и последние слова после ее погребения. Никогда больше он не вымолвит ни слова.
В четыре часа в лагере его уже не было. Когда третья луна потянула свой шлейф к горизонту, Кесслеру стало невмоготу неподвижно стоять на посту, и он, осторожно ступая вокруг спящих, обошел вокруг лагеря и обнаружил пустующее место, где спал Григор. Тревожить спящих людей Кесслер не стал: он понимал, что прерывать отдых измученных спутников нельзя, которым так необходим сон, чтобы набраться сил на преодоление трудностей и препятствий наступающего дня. Он бесшумно перешагивал через спящих вповалку людей, намаявшихся за прошедший день, осматривая лагерь и прилегающую к нему местность.
Григора нигде не было.
Со всех сторон их грозно обступали джунгли, особенно жуткие ночью. Неясные шумы и шорохи наполняли тишь. Какое-то фосфоресцирующее существо пронеслось между верхушками деревьев, раскинув огромные крылья, и исчезло едва слышным призраком. Кесслер призадумался над создавшимся положением. Когда и как Григор скрылся, трудно было определить. Времени прошло достаточно, чтобы проделать несколько миль назад. Если ему удалось остаться в живых, то искать нужно было только возле могилы любимой женщины.
Догадаться об этом несложно. Как поступить дальше? Кесслера мучили сомнения: если он отправится на поиски один, ему придется разбудить кого-то из спящих, чтобы тот сменил его на посту. Это создаст угрозу для уменьшившегося и разделенного их маленького отряда. Вполне возможно, что все это время их преследует какое-нибудь существо, а то и несколько, выжидая подходящего момента, чтобы разделаться с непрошенными гостями. Теперь сила такой маленькой группы людей в единстве.