— Очнется в смирительной рубашке, — не колеблясь ответил Дикон.
Воль притворно ойкнул и уставился на свой живот.
— В буквальном смысле? — так и вскинулся Грэхем. — Начнется психическое расстройство?
— Да ничего подобного. Просто додуматься до такой бессмыслицы способен лишь девяносто шестой пробы идиот. Вот и все.
— Я не о том, доктор. Меня занимает физическое воздействие трех перечисленных веществ независимо от изначальных побуждений человека.
— Ну, хорошо, — Дикон говорил уже более дружелюбно. — Не скрою, другой специалист дал бы куда более подробный и точный ответ, однако я скажу так: от мескаля ваш человек воспарит на седьмое небо — ежели, разумеется, примет сообразную дозу, — метиленовая синька очистит почки и обесцветит мочу. Что касается йода, он окажет бактерицидное действие и окрасит кожу. Притом, будучи галогеном, очень быстро распространится по всему организму.
— А все три препарата, если применить их одновременно, способны подействовать особым образом — и куда сильнее? Допустим, взаимно влияя друг на друга, породить эффекты, еще неведомые?
— Здесь вы загнали меня в угол, — признал Дикон. — Многосоставные реакции служат пищей множеству научных исследований, и долго еще прослужат.
Грэхем встал, поблагодарил обоих врачей, потом сказал Волю:
— Похоже, Рид вступил в эту смертельную игру совсем недавно. Он просто не успел никого предупредить, не заметил ничего определенного. А сразило его, как видишь, молниеносно и наповал.
— Хотя движущуюся цель поразить гораздо тяжелее, — мрачно пошутил Воль. — Теперь куда — к Сангстеру?
У Сангстера они застали высокого, щеголевато одетого мужчину средних лет, обладателя явно военной выправки. Сангстер выразительно поглядел на часы и представил незнакомца: полковник Лимингтон. Затем, без обиняков и околичностей, объявил:
— Все расследование выходит из-под контроля нашего ведомства. — Он перегнулся через стол и вручил Грэхему листок бумаги.
Грэхем прочел:
«Ваша просьба о срочном переводе в Разведывательную Службу Соединенных Штатов удовлетворяется, и вышеозначенный перевод вступает в силу с нынешнего дня, сиречь нижепроставленной даты. Впредь вам надлежит выполнять поручения и приказы полковника Джона X. Лимингтона, в чье подчинение вы поступаете вплоть до получения дальнейших указаний».
Еле сдерживая волнение при виде знакомой подписи, Грэхем вопросительно взглянул на Сангстера:
— Ведь я ни о чем таком не просил, сэр.
— Не нравится — порвите, — отрезал Сангстер.
— Послушайте, мистер Грэхем, — вмешался в беседу полковник, — нам просто хочется, чтобы вы и дальше вели расследование, но располагали большими возможностями, нежели те, которыми обладаете сейчас.
— Благодарю, — ответил Грэхем, все еще не опомнившийся от неожиданности.
— Один из наших людей в информационных агентствах сообщил о запросах, сделанных по вашей просьбе Гарриманом. Это привлекло внимание разведки к фактам, которые в ином случае могли бы остаться на время вне поля нашего зрения. — Полковник погладил тщательно подстриженные усы. Лицо его сохраняло предельно серьезное выражение. — Из погибших ученых одиннадцать — американцы. Их значение для страны было попросту неоценимо. Но сколь серьезной не выглядит утрата, она обращается в ничто по сравнению с потерями, возможными в будущем. Правительство, не намерено спокойно созерцать целую череду внезапных и загадочных смертей.
— Понимаю.
— И принимаете назначение?
— Да, разумеется! — Он еще раз перечел письмо — с чувством затаенной гордости, которую изрядно подогревала неприкрытая зависть Воля. Теперь он — один из членов испытаннейшей, надежнейшей когорты, один из самых доверенных и привилегированных людей дядюшки Сэма!
Получив от Лимингтона перстень, Грэхем надел его на средний палец правой руки. Перстень пришелся точно впору, будто по мерке сделанный. Грэхем понял: так оно и было, ибо наверху ни секунды не сомневались — он примет предложение. А еще он знал, что внутри перстня, на сверхтвердом иридии, выгравирована тончайшая надпись, чересчур мелкая для невооруженного глаза: имя, рост, вес, Бертильоновские показатели, форма отпечатков пальцев, — а заодно и служебный номер, а также точная, несмотря на миниатюрность, копия личной росписи.
Это скромное украшение станет отныне опознавательным знаком, основным подтверждением полномочий. Сведения, которые оно в себе заключает, скрыты ото всех, кроме тех, кто имеет право их прочитать, — и тем не менее, перстень откроет любые двери в высочайшие административные круги.