Все вздохнули с облегчением и тронулись с места, держа путь на север, шагая по неизвестно кем или чем проложенной тропинке шириной в ярд. Саймс возглавлял шествие, за ним шли Гэннибэл Пэйтон и Фини. Потом один за другим двигались Малыш Ку, Михаличи, Сэмми Файнстоун, Билл Молит и Макс Кесслер.
Глухой стеной их окружали джунгли — безудержный разгул красок с преобладанием темно-зеленого, местами переходившего в черный тон. Буйная растительность давала спасительную тень, защищая от испепеляющих лучей голубого солнца, которое кое-где сверкающими столбами разрезало гущу листвы, как лучи прожектора.
Маленький отряд прошел милю, спотыкаясь о выпирающие корни деревьев и путаясь в стеблях ползучих растений, сворачивая вместе с тропинкой то вправо, то влево, рассекая острыми мачете перекинутые через нее толстые плети лиан. Иногда куски их извивались и уползали прочь, похожие на обрубки червей, приводя в содрогание кого-либо из отряда.
Вдруг Саймс остановился и громко крикнул, остановив тем самым всю цепочку, бредущую за ним:
— Берегитесь этой цветущей орхидеи! Она чуть не ужалила меня!
Они пошли дальше. На самом изгибе тропинки росло огромнейшее растение, усыпанное гигантскими малиновыми воронками цветов. Молиту было видно Михаличей, в ужасе пытающихся пройти мимо страшного растения. Они подбадривали друг друга.
— Уше взе, мамушка. Не нужно эебя безпокоидь. Ты уше броходидь, — приговаривал мистер Михалич.
— Я безпокойзя за тебя, Григор. Иди быздро! — громким шепотом от страха отвечала миссис Михалич, наблюдая за тем, как ее супруг обходит злополучный куст, двигаясь на возможно большем от него расстоянии, но с таким расчетом, чтобы не подставлять себя удару сзади.
Сэмми Файнстоун, замедляя шаг, приблизился к кусту и скачком обогнул его.
Молит пружинистой походкой направился к кусту, презрительно хмыкнув и подняв руку с готовым к удару мачете. У самого поворота он увидел, что несколько малиновых воронок, натягивая стебли, жадно тянутся к тропинке. В этот момент Пэйтон резко взмахнул мачете, и цветок, пытавшийся напасть на Саймса, упал на тропинку.
Молит поравнялся с кустом, нарочито оставаясь в пределах досягаемости, побуждая растение к действию. В тот же миг ближайший цветок резко потянулся к Молиту, открывая перед ним свою малиновую утробу, усеянную неисчислимым количеством тончайших игл. Билл моментально рубанул по стеблю, на котором держалась эта отвратительная воронка. Цветок, срубленный Молитом, жутковато всхлипнул и упал.
Кесслер, шедший за ним следом, сухо заметил Молиту:
— Не стоило понапрасну растрачивать свои силы и энергию нервных клеток.
— Скажи это Сэмми. Видел, как он шпарил мимо куста? Точно струсивший заяц, честное слово! — Молит, довольный собою, засмеялся и разрубил на части кусок стебля, извивающийся на тропинке. — У Сэмми только и забот, что благополучие сыночка миссис Файнстоун и сохранность его мешка с бриллиантами.
Отойдя от куста, он увидел у следующего поворота тропинки Сэмми, поджидавшего их с глазами, полными тревоги.
— Мне кажется, как будто что-то случилось.
— И ты развил бешеную деятельность, — ехидно заметил Молит.
— Я и вернулся, чтобы посмотреть, но тут послышались ваши голоса.
— А уши не горели у тебя? — язвительно спросил Билл.
— Нет. А что? — лицо Сэмми отражало лишь недоумение.
— Да мы тут животы надорвали, вспоминая, как ты лихо помчался ми…
Издали раздался недовольный голос Саймса:
— Вы чего там?
— Идем! — закричал Кесслер.
И они молча отправились дальше.
Первой же ночью их посетила смерть. Пылающее светило скатилось за горизонт, уступив место трем карликовым лунам, за одной из которых тянулся туманный шлейф, точно крадущийся во мраке сизый призрак, обернутый в газообразную ткань. Звезды вздрагивали на небосклоне, так и не почерневшем до конца, создавая вместе с тремя лунами трепещущий полумрак.
На небольшой поляне девять путников разожгли костер, двое остались стоять, чтобы вести наблюдение, остальные расположились у костра. Фини никак не мог уснуть, что-то мешало положить голову на лапы и задремать. Собака поминутно вскакивала, настороженно навострив уши, заразив своим беспокойством людей.
Настроение у всех было угнетенное. Как оказалось, они в первый день прошли приблизительно миль восемь-десять, а всевозможные повороты уменьшили расстояние еще мили на три-четыре. С такой скоростью им понадобится не менее года, чтобы добраться до сороковой параллели. К тому же, полагаясь на память одного человека, на карманный компас, путники не были уверены в том, что смогут оказаться вблизи спасательной станции. Они могут мерить шагами саму сороковую параллель, не догадываясь об этом.