— Еще и риск впридачу, — добавил Сэмми и предложил. — А не идти ли нам каждому первым по очереди?
— Идея вовсе не дурна, — Кесслер прошел через отверстие в изгороди, по краям которой, извиваясь словно черви, висели свежие обрубки лиан. — Я обдумаю эту идею. Напомнишь мне об этом месяца через два.
Напоминать не пришлось.
Он так долго не прожил.
Через три дня им вдруг повстречались те таинственные животные, о которых часто думали все с самого начала пути. Люди понимали, что такие широкие коридоры в непроходимых зарослях проделаны очень массивными и тяжеловесными животными. А таких они не встречали ни разу, даже мельком. Местами джунгли отвоевывали назад свои владения, восстанавливая стену зарослей. Однако длинные отрезки пути, за исключением уголков, где затаились хищные растения с алыми цветами, были начисто вытоптаны, словно тут прогнали огромный каток или чудовищ со странными конечностями.
Тропа делала очередной поворот, но Кесслер не успел свернуть. Откуда-то издалека донесся грохот, остановивший всех. Фини задергал ушами, сильно забеспокоился.
Звук нарастал и казался оглушительным среди царства шорохов, шелеста и шуршания. Страшный гул ударов, сотрясавших почву, как топот многотысячного стада взбесившихся буйволов, неотвратимо приближался.
Фини страшно возбудился, забегал кругами, противно взвизгивая. Кесслер обеспокоенно проговорил:
— Нужно немедленно убираться с этой тропы. — Внимательно окинув густые заросли, кивнул вправо. — Вон туда! Быстрее!
Гул накатывался лавиной.
Кесслер кинулся прорубать проход. Его примеру последовали остальные. Яростно обрубая ветки и рассекая стебли лиан, они сумели продвинуться в чащу зарослей ярдов на тридцать. К этому моменту оглушительный грохот достиг поворота. Молит успел схватить Фини и сжать ему челюсти. Из глубины своего укрытия в прилипших к спинам рубашках люди ожидали неведомых доселе животных.
По тропе, словно потерявшие управление локомотивы, мчались в огромном количестве громадные животные. Вид их был одновременно страшен и отвратителен. На гигантском бочкообразном туловище, покрытом темной толстой складчатой кожей, лепилась сверху омерзительно уродливая трехрогая голова с маленькими свиными глазками. Казалось, вес их абсолютно не соответствует размеру — создавалось впечатление, будто пятьдесят тонн костей и мускулов втиснули в емкость, рассчитанную тонн на двадцать. Четыре пары массивнейших ног расплющивали и вбивали в почву все, что попадалось на их пути.
Их конечности обрушивались на землю с такой неимоверной силой, что почва вибрировала под ногами даже на расстоянии тридцати ярдов. Ударная волна, распространившись в верхних слоях почвы, поднялась по стволам деревьев и заставила трепетать их. Несмотря на страшный грохот и гул, вызываемый движением животных, они сами, кроме пофыркивания, не издавали ни единого звука. Кесслеру почудилось, что это несутся неведомые гигантские трехрогие носороги.
Неуклюжим галопом промчалось мимо них около семидесяти животных, разметав и растоптав все на своем пути.
Люди с опаской выбирались из укрытия в зеленом сумраке джунглей, напрягая слух, чтобы услышать, не грозит ли им следующее такое нашествие. Гул постепенно стихал вдали.
Идти стало легче по протоптанной и утрамбованной этими животными тропе, превратившейся по ширине в автостраду. На повороте компас указал налево к развилке, упиравшейся в берег реки, начисто вытоптанный по обеим сторонам. Вот куда мчались трехрогие чудовища — на водопой.
Течение преградившей путь реки было бурным, несшим грязно-желтую мутную воду. Ширина ее составляла порядка тридцати ярдов, а о глубине приходилось только догадываться. Согласно показаниям компаса необходимо было перебраться на противоположный берег, чтобы двигаться на желанный север.
Кесслер без всякого восторга посмотрел на стремительный поток и решительно заявил:
— Перебираться вплавь — слишком рискованно. Возможны сильные подводные течения. — Помолчав минуту, в раздумье добавил: — Да и подводные обитатели могут оказаться негостеприимными.
От реки несло гнилью и еще каким-то едким запахом.
— Тогда нужно возвращаться, — сказал Молит, — и искать другую тропу, ведущую на север.
— Я предпочел бы не возвращаться, если этого можно избежать. Частые отклонения от курса забирают понапрасну наши силы. — Кесслер продолжал внимательно изучать реку и окрестные заросли. После непродолжительной паузы он задумчиво произнес: