Будущее сулило гибель — гибель каждого талантливого ученого, ставшего на передний край призрачной битвы. Грэхем не мог набраться духу и высказать эту страшную догадку. Аудитория затихла, ой сошел с возвышения. Тишина прервалась, однако, привычным напоминанием о рыскающей неподалеку смерти.
Пол подскочил на шесть дюймов и медленно опустился, проседая. Обитатели подземелья застыли в напряженных позах. Сквозь толстые стены долетел неистовый грохот рушащейся каменной кладки. С неба грянул злобный рев, а после краткого затишья раздался более протяжный и приглушенный гром — по улицам катились боевые машины, выискивая новые просторы, чтобы вновь и вновь было где сеять разруху, кровь и страдания.
Сангстер был озабочен, и скрыть этого не пытался. Он сидел за своим столом в Ведомстве Целевого Финансирования, здании Манхэттенского Банка, глядел на Грэхема, Воля и Лимингтона и говорил, не обращаясь ни к кому в отдельности:
— Уже целых двенадцать дней, как международное радиовещание предоставило свои каналы всем и каждому, кому не лень ими воспользоваться — от радиолюбителей до фабрикантов радиоаппаратуры, — провозгласил он ядовито. — И кто же попытался воспрепятствовать этой повальной перекличке? Да никто! Ни-кто! Представляй исследование коротких волн угрозу для витонов, они бы Землю вверх тормашками повернули, только бы помешать. За специалистов-радиотехников взялись бы так, что уже ни единого не осталось бы ни в Африке, ни в Антарктике! А витоны полностью презрели всю эту мышиную возню. Плюнули на нее! Мы с равным и, пожалуй, большим успехом, могли бы искать против них чудодейственное заклинание. Напрашивается вывод: избрали неверный путь. А вдруг они шарахались от физиотерапевтических установок просто для того, чтобы пустить нас по ложному следу? А теперь исподтишка посмеиваются? Нет, гогочут! Не нравится мне все это, не нравится!
— А вдруг они хотят, чтобы мы именно так и думали? — спокойно спросил Грэхем.
— Да? — челюсть Сангстера так широко и внезапно отвалилась, что остальные невольно рассмеялись.
— Ваша точка зрения как раз и доказывает: равнодушие витонов — умышленное. Хотят обескуражить людей. — Подойдя к окну, Грэхем метнул взгляд на развалины Нью-Йорка. — Заметьте, я говорю «умышленное». Но кажущаяся их беспечность вызывает подозрение. Проклятые твари понимают в человеческой психологии куда лучше, нежели когда-нибудь научатся даже умницы вроде Юргенса.
— Хорошо, хорошо, — Сангстер потер лоб, схватил со стола какие-то бумаги, извлек лист. — Вот сообщение радиокорпорации «Электра». Их специалисты могли бы с не меньшей пользой гонять ворон. Вы послушайте: короткие волны, похоже, воняют! Смердят! Пролетающие шары облучали на всех частотах, а те лишь увертывались, будто запах скверный учуяли. Боб Трелливан, их главный дока, почти уверен, будто окаянные ублюдки действительно воспринимают определенные радиоволны нюхом. — Обвиняющий палец Сангстера уткнулся в лист. — Куда мы движемся, господа?
— Приносит пользу даже тот, кто только думает и ждет, — назидательно процитировал Грэхем.
— Прекрасно, будем ждать. — Отнюдь не умиротворенный Сангстер откинулся на спинку стула, водрузил ноги на стол, изобразил на лице олимпийское спокойствие. — Я всецело тебе доверяю, Билл, однако эти исследования ведутся на денежки моего ведомства. Было бы гораздо легче знать — чего же, собственно, мы ждем?
— Ждем, покуда хоть один экспериментатор изжарит хоть одного витона, — худощавое лицо Грэхема омрачилось: — А еще сдается мне, что дождемся первого из новой череды покойников. Дьявольски неприятно говорить об этом.
— Проклятые шары имеют милую привычку выведывать чужие мысли, — вмешался Лимингтон. — И здесь уже мне дьявольски неприятно говорить, но в один прекрасный день, Билл, они заглянут в голову и вам. И поймут, что вы в колоде — главный козырь. Сами понимаете, отыщут вас мертвехоньким.
— Каждому приходится изрядно рисковать, — сказал Грэхем. — А я уже рискнул один раз — когда на свет появиться надумал…
Он опять поглядел в окно:
— Смотрите! Сюда!
Собеседники ринулись на крик. У подножия Либерти Билдинг заклубилось густое серое облако. Раздался оглушительный грохот, сотрясший всю округу. Затем донесся душераздирающий вой с неба, становившийся по мере снижения все громче благодаря доплеровскому эффекту.