Метелев глянул на часы — четыре утра.
— Стой! — крикнул он Афонину. — Соедини меня с диспетчером энергосистемы.
В трубке щелкнуло, и послышался утомленный голос диспетчера:
— Дудолин у телефона!
— Здравствуйте! Начальник смены АЭС «Волга» Метелев. В ближайшие полчаса, возможно, остановлю электростанцию…
— Весьма нежелательно! — послышалось на том конце провода. Голос диспетчера окреп. — Ваша АЭС работает в базовом режиме. Завалится частота, и может рассыпаться кольцо системы. Останов электростанции крайне нежелателен. А что случилось?
— Угроза потери охлаждения конденсаторов турбин и всего теплообменного оборудования.
— Та-ак… — послышалось в трубке. И уже решительно: — Останов АЭС не разрешаю! Держитесь до крайности… — диспетчер отключился.
— Слышал? — спросил Метелев Афонина.
— Слышал…
— Действовать по инструкции, — уточнил Метелев. — Предельное внимание… Сдувайте воздух… При усилении гидроударов ступенями снижайте мощность реактора вплоть до отключения турбины.
— А как же диспетчер? — неуверенно спросил Афонин.
— Мой приказ понял?!
— Понял.
— Действуйте! Я скоро вернусь…
Метелев подбежал к грузовому лифту, нажал вызывную кнопку.
«Ч-черт! Лифт обесточен!.. Кажется, вывели в ремонт…»
Перескакивая через три ступени, он бросился вверх с отметки минус четыре и восемь на плюс двадцать. Необыкновенная легкость и собранность. Перед глазами мелькают обшитые почерневшим пластикатом ступени лестничных маршей. Где-то около нулевой отметки споткнулся и больно ударился левой коленкой о ребро ступеньки. Дыхание стало надсадным. На завершении вдоха болела грудь. Вихрем пронесся по коридору. Не переодеваясь, влетел в санпропускник. Трясущейся рукой открыл замок в кладовую теплой одежды. Схватил ватник и ушанку, пахнущие лежалым запахом склада. Запоздало снял ботинки. С каким-то странным изяществом, брезгливо зажав большим и указательным пальцами «грязные» бутсы, пробежал по санпропускнику к выходу, телепая по полу несколько съехавшими с ног концами разноцветных носков. Спокойно надел бутсы и вдруг вихрем скатился вниз, к выходу…
Влажный сильный ветер с колючим снегом ударил в лицо. У входной двери намело сугроб. Сразу от двери, за углом здания, мела и вихрила метель. До градирни метров пятьдесят. Темно, хоть глаз выколи. На стометровой высоте градирни установлен мощный прожектор, который в спокойное время при прозрачном воздухе хорошо освещал околостанционную территорию. Метелев глянул вверх. Там еле виднелось сквозь толщину вихрящегося снега белое световое пятно. Казалось, метель замотала мощные его лучи и растрепала по ветру.
Проваливаясь в сугробы и высоко вскидывая ноги, словно кошка, идущая по мокрому, он побежал к градирне. Снег набился в ботинки. Обтаял и примочил щиколотки. Ветер обжал лавсановые брюки. Ногам стало холодно. Метелев бежал, то застревая в сугробах, то неожиданно оказываясь на лысой, обдуваемой ветром заледенелой полосе и по инерции в темноте так же высоко и смешно, будто в сугробе, поднимая ноги и гулко ступая бутсами по ледяному насту.
Воздух был вкусный и даже какой-то сладкий после напоенного неестественными запахами воздуха боксов. Он бежал и думал, как хорошо, что существует еще этот большой, наполненный свежестью мир, вконец еще не загрязненный деятельностью людей.
Подбегая к градирне, он увидел красноватый свет лампы-переноски, и до него донеслись сквозь вой метели глухие удары.
«Крончев старается…» — почему-то весело, но с оттенком тревоги подумал Метелев.
Подбежал, схватил переноску, перекинутую через крюк тали. Поднес к лицу Крончева.
— Что случилось?! — почти простонал Метелев на конце выдоха. Глянул — в руках Крончева мощный колун, крашенный красной краской.
«С пожарного щита…» — мелькнуло у Метелева.
Лицо у Михайлы красное, распаренное. Метелев приблизил свое лицо почти вплотную к лицу Крончева, держа переноску так, что их лица были освещены ее светом снизу. Глаза Крончева не просматривались вглубь, взгляд их был какой-то тупой, отталкивающийся.
— Чаша переполнилась, — сказал он с тревожной хрипотцой. — Сетку перекосило… Расклинилась… Мать ее… Вона… — он кивнул на колун. — Выровняю…
— Почему не звонил?! — крикнул Метелев, и у него мелькнуло при этом, что лицо у сантехника теперь не такое дряблое, как там, на паровом вводе.
Не дожидаясь ответа, бросился к чаше градирни, волоча за софой переноску. Чаша была переполнена. Вода кое-где переливалась через край. Он метнулся назад, ощущая слабость в коленках. Ему показалось даже, что он взвыл по-собачьи от тоски и обиды. Посветил до и после защитной сетки. Вода легким водопадом переливалась через верх.