— Скажите… Прости, я не знаю твоего имени… Михайло Иванович? Скажите, Михайло Иванович… Ты большой мастер?
— Пусть другие говорят, что я буду…
— Большой, большой мастер! — воскликнул начальник завода, — Лучший бригадир у нас. Специалист по рулевым устройствам. Его слово последнее, товарищ вице-адмирал.
— Скажи, Михайло Иванович… Как отец сына спрашиваю… Можешь сделать эту работу?
— Нет! — поспешно выкрикнул за спиной Перцева капитан первого ранга. — Конечно, нет!
Глаза Перцева встретились с глазами замглавкома. В них играли веселые искорки.
У Перцева вдруг что-то перевернулось в душе. Он остался теперь один на один со своей совестью и с натужным возмущением подумал: «И как же это так — нет, если да…»
— Сделаем, товарищ командующий! — сказал Перцев, преодолев себя и сильно вспотев.
— Сделаешь?!
— Сделаю, товарищ адмирал! — почти выкрикнул бригадир и ощутил какое-то радостное освобождение души.
Замглавкома откинулся на спинку кресла и весело рассмеялся:
— Ну, молодец! Какой срок просишь?
— Двое суток.
— Отличные у тебя рабочие, инженер-капитан первого ранга! Приступай, Михайло Иванович… Спасибо!
Замглавкома встал и крепко пожал Перцеву руку.
Перцев, весь в испарине, выскочил за дверь. У двери стоял Кешка Немытов и сверлил указательным пальцем висок:
— Ты что, спятил, Миша?! Против начальника завода попер… Ну, теперь держись, теперь держись!
Перцев взорвался:
— Чего ты кудахчешь, как тетерев на току?! Чего — держись?! Совесть есть?! Россия просит… Сделаем! — И вплотную обернулся к Кешке: — Что мы можем, я спрашиваю?!
— Самого господа бога сотворить, товарищ бригадир! — выкрикнул весело Кешка и отдал честь под свой видавший виды, не единожды мятый в руках козырек.
— То-то же… Иди зови бригаду на док…
В это время инженер-капитан первого ранга Скиба как-то очень торопливо вышел из кают-компании. Всё лицо его и лысина были густо-красными, и длинные белокурые волосины на темени стали заметнее.
Кешка мигом оценил ситуацию и выскочил из приемной, оставив любимого бригадира один на один с руководством.
Скиба крепко взял Перцева за плечо, и они вошли в соседнюю с кают-компанией свободную рабочую каюту, где были только рундук и приваренный к палубе металлический письменный стол.
— Что же ты?! — запальчиво спросил Скиба, глядя на Перцева налитыми кровью, странно не защищенными глазами, какие Перцев никогда раньше не видел у начальника завода. — Что же ты так подвел меня?! Я же тебе сказал… Мы же говорили…
Перцеву было неловко и за себя, что как бы подставил уважаемого человека под удар, но больше за самого Скибу, который потерял вдруг начальственную строгость и теперь вот стоит и вроде унижается перед своим бригадиром.
Перцев тоже покраснел лицом и виновато смотрел в глаза Ивану Васильевичу, будто сейчас только понял, что получилось нехорошо.
Но в душе вместе с тем он ощущал и очень твердое, четкое чувство правоты, которое, словно арматура бетон, делает человека сильным и бесстрашным.
И потому дахлынувшее легкое удивление заполнило душу Перцева, и он подумал про себя: почему же это он молчит? Ведь он прав… И слова Скибы перестал слышать, а так что-то, будто ветер обдувает гору или волны бьются о берег.
— Я, Иван Васильевич, — сказал Перцев спокойно, и Скиба сразу замолчал и с выражением крайней заинтересованности стал слушать, — такое решение сразу принял: делать! Да только вы не дослушали, когда я докладывал, воротясь с дока. Не стали вы слушать.
— Да-да-да… Не стал, — растерянно проговорил инженер-капитан первого ранга и тут увидел своего лучшего бригадира будто впервые, как бы всего заново, окинул взглядом с головы до ног. И огромным он ему показался — этот Михайло Перцев. Великаном… Все умеющим, все могущим волшебником…
А в себе ощутил нахлынувшую усталость и, сгорбившись, отошел к иллюминатору. Глянул в него на акваторию завода. Там, на фоне зеленоватой воды, ярко-красного цвета командирский катер шел малым ходом в сторону выхода из губы, и голубой дымок выхлопа на корме рассеивался сизоватым туманом, прикрывая собою расширяющийся пенистый след.
А дальше, у береговой линии, — корабли. Его корабли! И его люди трудятся там. И вот он, Мишка Перцев… Нет уж!.. Михаил Иванович Перцев, лучший его бригадир, крепкая душа, — среди них.
И странное дело! Иван Васильевич вдруг повеселел, повернулся к Перцеву и с ироническим блеском в глазах хотел что-то сказать, но вместо этого расхохотался весело и задорно. Перцев тоже рассмеялся. Чувство начальника завода передалось и ему.