Но если стык выходил позаковыристее, в труднодоступном месте, где чуть ли не вверх ногами надо сидеть в густом переплетении холодных труб, и электрод изгибать дугой, и зеркало подставлять с другой стороны, чтобы виден был шов, варить по отражению, и при этом заварить так, чтобы ни одной шлачины, трещины или поры на рентгеновском снимке, — тут уж Рыжов был незаменим. Но такие сварные швы не всегда идут. Работа сварщика только из них не состоит. В большинстве случаев все надо делать сплошняком. Как говорится, не одни лишь трудности преодолевать, но и терпеливо сопеть в череде буден. И потому выходило в целом, что работник Рыжов однобокий и в некотором роде капризный. Во всяком случае, так считал мастер. И на зарплате это сказывалось. Больше двухсот рублей в месяц не выходило. У других же, кто не брезговал любой работкой и хватал все подряд, переваливало за триста пятьдесят.
Но Рыжов был не в обиде, хотя неудовлетворенность испытывал.
А Татьяна между тем нет-нет да кольнет мужа:
— Что ты, Рыжов, закис на двухстах рублях-то? Десять уж лет варишь…
— Всех денег не заработаешь, — огрызался он, — а если захочу, так сворочу…
— Слабо! — подначивала Татьяна.
Недоволен был собой Рыжов. Не утешало и понимание, что сплошь трудной работы не бывает. Полосами жизнь идет…
Пытался Рыжов запить. Но водка впрок не шла. Выпивши, он сильно бледнел, рвота выворачивала нутро. На другой день мучила головная боль. Рыжов решил по этому делу обратиться к врачу.
Приходит и говорит:
— Болею я, доктор.
— На что жалуетесь? — спросила пожилая, с темным морщинистым лицом докторша.
— Да вот… Как выпью — худо становится… А другим — хоть бы хны.
Докторша неожиданно широко улыбнулась. Белозубая улыбка ее на фоне темного морщинистого лица показалась Рыжову какой-то новой.
— Первый такой больной, — сказала она, — другие хотят отучиться от алкоголя, а этот просит, чтоб научила… Милый мой! Разные люди… Для одних водка яд сразу — человек бледнеет, рвота… Это ваш случай… Другим тоже яд, но замедленного действия, а сразу после выпивки воспринимается как углеводная пища. Лица у таких краснеют до синевы — и вроде никакого вреда. Но и для них плохо. А вам сам бог не велел…
Рыжов ушел от врача удрученный. Нет, мол, страдающему человеку средства для успокоения.
Как раз в эту пору смутного состояния души попалась на глаза Рыжову «Античная философия». Словно бы подсунули ему эту книгу. Вот ведь штука!
А когда он прочел: «Аристотель сказал: все это послужит на пользу тем, кто относится со вниманием к искусству наживать состояние. Когда Фалеса попрекали его бедностью, поскольку занятия философией никакого барыша не приносят, Фалес, предвидя на основании астрономических данных богатый урожай оливок, еще до истечения зимы скупил за небольшую сумму маслобойни в округе. Когда наступило время сбора оливок, начался внезапный спрос со стороны многих лиц. Фалес стал сдавать на откуп маслобойни за ту цену, которую хотел. Набрав таким путем много денег, Фалес доказал, что и философу при желании разбогатеть нетрудно, только не это дело составляет предмет его интересов…» — по сердцу пришлись Рыжову эти слова.
«Свой парень Фалес…» — подумал он.
Надо же! Три тыщи лет назад жил, а в такой же, как он, Рыжов, ситуации оказался. И зло подумал: «Деньги им все подавай!..»
И признал он Фалеса как бы братом своим. И подумал, что настанет и его час, и у него будут свои маслобойни. И не посрамит он, русский рабочий, своего древнего побратима.
С тех пор Рыжов не расставался с книгой. Многие фрагменты выучил наизусть. Жизнеописания древних мудрецов в строгом порядке выстроились в его уме, образы их то и дело оживали, и он, Рыжов, сварщик с МНУ, стал вроде как тверже на земле стоять.
Случилась вскоре на электростанции авария. Разуплотнились трубки в парогенераторе. Натрий соединился с водой, и произошел взрыв. Хорошо еще, никто не пострадал.
И, поскольку натрий не терпит соприкосновения с водой и даже взрывается, очень важно было отремонтировать как следует. И самое главное в том ремонте было уплотнить каким-либо способом трубки в трубной доске. А трубок тех тысячи, а давление и температура рабочей среды, при которых они работают, очень высокие. Натрий же в горячем состоянии как обыкновенное молоко, с виду не отличишь. И надо, чтоб ни капельки не просочилось.
На электростанции пробовали ремонтировать своими силами. Испытали десятки способов. Ажиотаж вокруг этого дела раздули. Но ничего толкового не получилось.