Утром Козис потребовал меня к себе.
— Экспертное заключение? — попросил он, и рука его выжидательно повисла в воздухе.
Я с удовольствием вложил в нее пачку отпечатанных листов. Глаза его забегали.
— Садись, — сказал он глухо.
Министр Сидор Иванович Кулов был сумрачен. Сорван правительственный срок пуска двойника Приморской станции — Курсайской АЭС. Заместители министра и члены коллегии подавленно молчали. Сидор Иванович просматривал проект решения коллегии, тихонько постукивая кончиком карандаша по столу. Он выглядел болезненней обычного, желтоватая бледность была разлита по его усталому сухощавому лицу. Министр несколько отклонился назад и произнес сначала тихо, но с постепенным нарастанием силы в голосе:
— Товарищи члены коллегии! Мы сегодня обязаны со всей полнотой ответственности, возложенной на нас государством, — он сделал паузу, — ответить на один только вопрос: почему не введена в строй действующих Курсайская АЭС? Мы хорошо помним прошлогоднее выступление замминистра Башмачникова. Тогда вы, Теодор Васильевич, убедительно показали неизбежность, объективную обязательность ввода курсайского миллиона.
Голос министра был несколько хрипловатый, и ему не всегда хватало воздуха для завершения фразы. Обычно министр называл своих заместителей только по имени-отчеству. Переход на более официальное обращение носил характер некоторого отчуждения и не предвещал ничего хорошего.
Башмачников встал. Встряхнул начавшей седеть пышной каштановой шевелюрой, энергично произнес:
— Сидор Иванович! (Министр в упор смотрел на него.) Я действительно заверял в прошлом году коллегию, что Курсайская АЭС будет непременно пущена. — Башмачников решительным движением руки откинул со лба волосы. — И я сегодня, Сидор Иванович, заявляю коллегии, что вся сметная стоимость строительства, заложенная в пусковом комплексе, полностью выбрана! Да! Парадокс? Именно! Деньги израсходованы, станция не пущена. Прямой просчет проектировщиков! — Башмачников артистически вскинул руку и энергично повернулся в сторону Сапарова. — По нашим предварительным прикидкам, недобор оценивается в сорок миллионов строймонтажа! Это не шутка, товарищи!
— Сапаров! Как это понимать?! — вскинул брови министр.
Сапаров вскочил и, сбиваясь, стал убеждать, что он еще подробно выскажется по этому вопросу. Министр сердито оборвал:
— Сегодня надо отвечать за срыв правительственных сроков, товарищ Сапаров, а не высказываться! Садитесь.
Башмачников продолжал:
— Сидор Иванович! Несомненна вина строителей и монтажников, но я хочу еще раз подчеркнуть, — голос его стал надрывно высоким, — что львиная доля вины лежит на нашей уважаемой проектной организации! Си-сте-ма-ти-ческий срыв сроков выдачи проектной документации! Как это понимать, товарищ Сапаров? — Башмачников, едва не плача, смотрел на главного инженера.
Сапаров часто кивал головой и что-то быстро строчил в блокноте. Министр мельком глянул в его сторону. Конечно, виновен и Сапаров, но разве он один? Если смотреть в глубину проблемы, если охватить ее всю мысленным взором, то… Кто-кто, а министр четко сознавал, что масштабы надвигающейся неумолимо атомной эпохи всеохватны. Понимал он это давно, но все же ему казалось, что кривая роста будет более плавной. И не только ему так казалось. Он подумал, что тон выступления заместителя выдержан несколько не в том ключе, как хотелось бы, и ощутил, как волной накатило раздражение, которое теперь, он знал это хорошо, будет держать в плену до конца коллегии.
— Сидор Иванович! — Башмачников распалился. — Считаю жизненно необходимым: первое — отдельное заседание коллегии посвятить рассмотрению положения дел с проектированием атомных электростанций в проектном институте, второе — срочно предоставить Козису или Сапарову квартиру на стройке — пусть один или второй безвыездно находится на переднем крае строительства! — Башмачников перевел дух и вытер платком лоб. — А то, понимаешь, как ни позвоню в институт — стереотипный ответ: «Сапаров в загранкомандировке». Как это понимать, товарищ Сапаров? Руководимый вами институт срывает пуск станции — хватит шляться по заграницам! Мы русские, советские люди и обязаны все свои силы отдавать Родине! Прохлаждаться на пенсии будем…
Министр постучал кончиком карандаша по столу:
— Сапаров!
— Я все записал, Сидор Иванович, замечания учту, — пробубнил Сапаров с места.
Министру показалось, что его заместитель в ведомственном запале несколько перебрал: как-никак на институт свалилась огромная, на пределе сил, задача.