Воздух казался Юрке каким-то прозрачно-голубым, густым и тягучим, наполненным веселым светом доброго летнего солнца.
Сутулая спина возницы в выцветшей гимнастерке вздрагивала перед его взором. Относимый ветром, то исчезал, то вновь появлялся острый запах конского пота. Иногда ветерок падал откуда-то сверху, с крон деревьев, и тогда Юрку окутывал освежающий и волнующий запах зеленой листвы.
Копыта лошади мерно и с глуховатым смачным звоном цокали по булыжнику. Цокот этот завораживал Юрку своей четкой размеренностью и даже каким-то мелодичным звучанием. Потом Юрка увидел под ногами, в щелях обитой мелкой черной рейкой подножки брички, несколько зерен овса и длинную золотистую соломину, лежавшую, как и зерна, в углублениях между рейками.
А вот по бокам дороги показались домики пригорода, в основном мазанки, крытые красной черепицей. Появились новые звуки и запахи. Скрип колодезного журавля, звонкий стук пустого ведра о сруб колодца, потом утробный чавк нырнувшего в воду ведра. С голубятни в небо, шумно хлопая крыльями, поднялась стая белых голубей и стала стремительно летать по кругу, быстро поворачиваясь и кувыркаясь в голубом небе и ослепительно сверкая белыми крыльями.
Из канавы на булыжник мостовой ошалело выскочила белая квочка и, кудахтая, перебежала на другую сторону дороги. У Юрки от страха за курицу прихватило дыхание, когда он увидел, как ее широкий ярко-красный, будто раздавленный гребень нырнул, казалось, прямо под лошадиные копыта.
— Гэть, квочка! Гэть!.. — с запозданием взволнованно выкрикнул возница и, быстро обернувшись, виновато улыбнулся седокам. Потом несколько нервно прищелкнул кобылу по круглым бокам, бричку рвануло, и Юрку мягко прижало к спинке сиденья. Острее пахнуло конским потом, затем откуда-то густым, душноватым запахом кизячного дыма и нежным, еле уловимым ароматом клубничного варенья.
Отец с матерью о чем-то негромко говорили, слова, не задевая, пролетали мимо Юркиного сознания, но вдруг в этом потоке слов он услышал — «война». Это слово царапнуло по сердцу, будто с маху затормозилось об него. Юрка заволновался. Зримо предстала вдруг перед глазами виденная незадолго до болезни кинокартина. Там стреляли пушки по летящему самолету. Один снаряд попал в самолет, взорвался, и все разлетелось на куски. Юрка схватил тогда мать за руку и крикнул так громко, что на него зацыкали:
— Мамочка! Мамочка! Там же человек! Там же человек в самолете!
— Да, сыночек, да…
Юрка заплакал от жалости к убитому летчику, и мать ушла с ним домой, не досмотрев кинокартину.
Затем память вернула Юрку назад, когда отец уезжал на финскую войну. Юрке было четыре года. Мать держала его на руках. Он все вертелся, беспокоился, и когда мать заплакала и слезы потекли по щекам, Юрка заревел во все горло. Отец поцеловал Юрку, уколов щетиной и обдав запахом табака, и лихо запрыгнул в кузов полуторки, в котором было уже битком военных. Отец стоял у заднего борта, махал рукой, принужденно смеялся, хотя в глазах его тоже стояли слезы, и кричал:
— Зиночка! Юрочка! Я скоро вернусь!..
В следующее мгновение полуторка уже неслась по дороге, подняв клубы пыли, в которой огненно кувыркались красновато-желтые кленовые листья…
Юрка прислушался к разговору, но ничего волнующего не услышал. Легкая тревога владела им. В это время бричка выехала из узкого переулка на главную улицу городка и небыстро покатила вдоль тенистого бульвара. В просветах изгороди и кустарника на бульваре видны были сидящие и двигающиеся люди, слышались говор взрослых, крики и смех играющих детей. Юрка сильно наклонился вперед и влево, пытаясь разглядеть, что же там, за кустарником и деревьями, происходит. Отец попросил возницу-красноармейца остановить бричку.
— Тут уж недалеко. Мы с сынулей немного на бульваре посидим. Езжай в часть.
— Есть, товарищ политрук! — сказал возница и подмигнул Юрке. — Ну, Юрко, до побачення…
Юрка, смущенно улыбаясь и глядя исподлобья, спрятался за спину отца. Красноармеец снова, как и там, во дворе больницы, издал губами протяжный звук, похожий на поцелуй, пришлепнул вожжами по бокам кобылы, как-то лихо весь вскинувшись на облучке, и тронул с места. Юрка завороженно смотрел на удаляющуюся бричку. Пустая, она вскидывалась задними колесами на булыжнике, и сложенный гармошкой и откинутый назад верх пружинисто вздрагивал. Вдруг с обочины дороги наискосок к бричке пулей метнулась фигурка белобрысого пацана в синих мамкиных рейтузах до колен. Мальчишка настиг бричку, прыгнул и, уцепившись за нее, повис в воздухе, поджав ноги, и покатил, победно поглядывая по сторонам. Юрка следил за ним затаив дыхание и с сильно бьющимся сердцем.