Он вдруг почувствовал, что его мысли что-то прервало. Служанка остановилась поболтать с приятельницей. Колебание длилось минуту, и Аугусто со словами: «Ба, сколько появилось красивых женщин с тех пор, как я узнал Эухению!» — снова зашагал по дороге в казино.
«Если она будет упорно предпочитать другого, то есть первого, я, пожалуй, приму героическое решение, которое поразит всех моим великодушием. Любит она меня или нет, но ее долг я так не оставлю!»
Взрыв хохота, исходивший, казалось, с ясного неба, прервал его монолог. Две девушки смеялись рядом с ним, и их смех был как щебет двух птиц среди цветов. На минуту он вперил в них свои жадные к красоте глаза, и они показались ему одним раздвоенным телом. Девушки шли рука об руку. И у него возникло страстное желание остановить их, взять каждую под руку и, глядя на небо, вот так идти между ними туда, куда понесет их ветер жизни.
«Но сколько же красивых женщин появилось с тех пор, как я узнал Эухению! — говорил он, следуя за двумя девушками. — Просто рай какой-то! Какие глаза! Волосы! Улыбки! Одна — блондинка, другая — брюнетка. Но которая из них блондинка? А какая — брюнетка? Они у меня смешались!..»
— Что с тобою, дружище? Ты спишь или бодрствуешь?
— Привет, Виктор.
— Я ждал тебя в казино, но ты не пришел.
— Как раз я туда и иду.
— Туда? В этом-то направлении? Ты с ума сошел?
— Да, ты прав, но я тебе все объясню. Кажется, я уже тебе говорил об Эухении.
— О пианистке? Да.
— Ну так вот, я безумно в нее влюбился, как…
— Да, как всякий влюбленный. Продолжай.
— Как сумасшедший. Вчера нанес визит родственникам Эухении и увидел ее.
— И она на тебя посмотрела? Не так ли? И ты поверил в бога?
— Нет, она не смотрела — она окутала меня своим взглядом; и не то чтобы я поверил в бога, но поверил, что я и есть бог.
— Крепко же тебя зацепило!..
— А какая она была сердитая! Но я не пойму, что со мной с тех пор происходит: почти все женщины мне кажутся красавицами; как вышел я из дому — еще и получаса, ручаюсь, не прошло, — я уже успел влюбиться в трех, да что я говорю, — в четырех. У одной были такие чудные глаза, другая с роскошными волосами, а только что я влюбился в двух сразу, брюнетку и блондинку, они смеялись, как ангелы. И я шел за каждой из них. Что же это такое?
— Дорогой Аугусто, родник любви спал, застывший в глубине твоей души, ибо не было ему применения. Пришла Эухения, пианистка, она встряхнула тебя и глазами своими всколыхнула эту заводь, где спала твоя любовь; любовь проснулась, забила ключом и, переполняя тебя через край, разливается во все стороны. Когда человек вроде тебя по-настоящему влюбляется в женщину, он заодно влюбляется и во всех остальных.
— А я думал, все будет наоборот… Кстати, смотри, какая брюнетка! Звездная ночь! Правду говорят, что черное лучше всего поглощает свет! Ты видишь, сколько скрытого света чувствуется под ее кожей, в черном янтаре ее глаз? Пойдем за нею!
— Как хочешь…
— Да, так я думал, что все будет наоборот, что когда человек по-настоящему влюбляется, то его любовь, раньше рассеивавшаяся на всех, сосредоточится на одной женщине, а все остальные должны казаться ему ничтожными и неинтересными… Смотри, смотри, какой блик солнца на ее черных волосах!
— Что ж, попробую объяснить тебе. Ты был влюблен — очевидно, сам того не зная, — в женщину, но абстрактно, а не в ту или другую. Когда же ты увидел Эухению, абстрактное стало конкретным, женщина вообще стала данной женщиной, и ты влюбился в нее, а теперь ты, не забывая Эухении, перенес свою любовь на всех женщин, ты влюбляешься в коллектив, в род. Итак, ты перешел от абстрактного к конкретному, а от конкретного к родовому, от женщины вообще — к одной женщине, а от нее — к женщинам.
— Да это метафизика!
— А разве любовь не метафизика?
— Бог с тобой!
— Особенно в твоем случае. Ведь твоя влюбленность совершенно церебральная или, как обычно говорят, головная.
— Это ты так считаешь!.. — воскликнул Аугусто, слегка задетый и раздосадованный: слова о головной влюбленности уязвили его в самое сердце.
— И если уж ты споришь, скажу тебе, что и сам ты — только чистая идея, вымышленное существо.
— Неужели ты считаешь, что я не способен по-настоящещему любить, как все люди?
— Ты влюблен по-настоящему, я тебе верю, но влюблен только головой. Ты думаешь, что влюблен.
— А разве быть влюбленным не значит думать, что ты влюблен?
— Нет, нет, дорогой, это гораздо сложнее, чем ты воображаешь!