Немецкий политик и предприниматель Тило Сарацин после издания книги «Германия самоликвидируется» (2010) был фактически выброшен из «политического класса» — стал в этой среде чужим, как будто, сказав правду о миграционном потопе, он сделал нечто неприличное. И даже после слов канцлера Ангелы Меркель (16 октября 2010 года, конференция в Потсдаме) о том, что политика мультикультурализма потерпела полный провал, абсурд в отношении миграционных процессов продолжается. Приоритет для въезда и трудоустройства в Германии по-прежнему имеют выходцы из стран с преобладанием мусульманского населения.
«Сильными руками» мусульман немецкие политики намерены спасти свою экономику. В действительности же они реализуют план гибели Германии, очерченный Сарацином и разработанный олигархией, которой удобнее управляться с бесправным и безграмотным населением, чем с германской нацией. Когда же вопрос об исламизации ставится ребром, в дело включаются полиция и суды, а также общественность, обнаруживающая в подобных вопросах расизм и исламофобию. При безработице в 30 % среди молодежи, Германия предпочитает давать работу тем, кто не вписан в германскую нацию и даже не владеет немецким языком — молодым африканцам и азиатам. Дети инокультурных иммигрантов автоматически приобретают гражданство, все политические права и социальные гарантии, не получив от родителей воспитания лояльности к стране пребывания.
Замечательная «толерантность» обнаружилась даже у немецких католиков. Они решили прекратить крещение младенцев, чтобы не навязывать выбор веры. Взрослый немец будет без участия родителей решать, быть ли ему христианином или мусульманином. И даже быть ли ему немцем или кем-то еще. Та же Меркель осудила протесты против исламизации Европы, фактически признав историческое поражение немцев, которые в ближайших поколениях оставят и свою веру, и свою культуру, и лояльность к своему государству, все более становящемуся фикцией.
Если мигранты на демонстрациях скандируют «Германия должна быть цветной!», то немецкие политики воплощают их чаяния в жизнь.
Германский абсурд:
— Во многих школьных столовых запретили подавать свиные сосиски, колбасу и паштет, запретили даже приносить такие бутерброды из дома;
— В классах отменили уроки религии, со стен сняли распятия. Рождественские каникулы назвали «толерантно» — «зимний перерыв»;
— В бассейнах открыли специальные отделения для купания в одежде, в школах мусульманам разрешили не ходить на уроки плавания (голые ноги и купальники их оскорбляли);
— Во многих компаниях в Рамадан сотрудникам предлагают не есть и не пить, чтобы не смущать мусульман.
— О вызовах полиции в городки беженцев (драки, воровство) запрещено сообщать в прессу.
Против тех, кто высказывает недовольство такими обстоятельствами, возбуждаются уголовные дела. В сети интернет провайдеры соответствующие материалы «банят», ибо они «нетолерантны». За комментарий в соцсетях против беженцев могут уволить с работы. Книги со словом «негр» теперь подлежат сожжению. Мигрантов раздражает колокольный звон — запретят бить в колокола. Любые вакансии — беженцам. В университеты — без аттестатов. Все СМИ — за беженцев. Любое упоминание национальности бандита в случае резни или изнасилования тотально запрещено.
Между тем, бедность охватывает коренное население Германии: пенсионеры роются в мусорных баках и собирают пустые бутылки, неимущие стоят в очередях за просроченными продуктами. Помощь беженцу — квартира с мебелью, подъемные 2800 евро и пособие в 400 евро в месяц. Плюс врач и языковая школа. Дело уже доходит до принудительного переселения пенсионеров из слишком просторных муниципальных квартир — ради обеспечения жильем иммигрантов.
Германия вместе с мигрантами получила то, от чего Европа, казалось бы, избавилась — массовое воровство, публичные домогательства к женщинам, внезапные драки на улицах, превращение любого места в отхожее и так далее.
Все это не результат какой-то ошибки. Это преднамеренная капитуляция в войне с немецкими порядками. Большинство немцев приветствует самоубийство Германии.
Франция имеет давнюю историю толерантности, а с ней — огромное количество мигрантов, в семьях которых выросло уже целое поколение, в правовом отношении ничем не отличающееся от коренных жителей этой европейской страны. Фундаментальное изменение положения Франции произошло в связи с войной в Алжире, где де Голль бросил на произвол судьбы два миллиона французских граждан. Утратив форпост в Северной Африке, Франция стала одной из вожделенных целей для иммигрантов, которых французские власти с удовольствием принимали. Президент Франции Франсуа Миттерана однажды заявил: «Иммиграция является не проблемой, а шансом. Как для Франции, так и для самих иммигрантов». Какой шанс? Для иммигрантов — приобщиться к благосостоянию французов, к которому они шли несколько веков, а для французов — потерять Францию.