Игорь сидел в камыше и ни черта не понимал из того, о чем говорили сейчас эстонские военные на бронетранспортере. На короткий миг он даже пожалел, что некогда относился к государственному языку как к тупой и бесполезной обязаловке.
Тем временем военный, что ползал под машиной, выбрался, пожал плечами и вполне понятно выругался:
— Perse![5]
Командир проигнорировал комментарий, встал на броне и, приложив руку ко лбу, осмотрел окрестности.
Морозов медленно опустился в траву.
«Откуда у них машина? Откуда топливо?» — билось в голове.
Он снова высунулся. Теперь по броне расхаживал только один военный, до этого справлявший малую нужду. Парню было скучно. Он пинал крышку заднего люка. Через некоторое время крышка распахнулась, из люка высунулся мужик в шлеме, нещадно обложил солдатика последними словами и сунул ему ведро. Ткнул пальцем в сторону пруда.
Парень соскочил в траву и пошел по направлению к Игорю. Морозов снова прижался к земле. По спине пробежал холодок. Ему показалось, что он дышит слишком громко, а сердце бьется так, что слышно за километр. От земли пахло сыростью, на щеку заполз муравей, путаясь в отросшей бороде.
Вскоре послышались чавкающие шаги. Зашуршал тростник. Игорь приподнял голову. Солдат был молод. Форма на нем сидела мешковато, но выглядела целой и совсем не ветхой, как большинство одеяний жителей Таллина. Куртка была перетянута армейским ремнем, на котором болтались фляга и нож. Солдатик аккуратно поправил за спиной автомат и зачерпнул ведром воду. Распрямился, неторопливо огляделся.
У Игоря замерло сердце.
Но военный ничего не заметил, поднял ведро и зашагал обратно.
Вскоре бронетранспортер взревел, развернулся, срывая дерн, и укатил прочь…
Морозов еще некоторое время полежал в камыше, поднялся, нашел удочку и потопал домой. В голове было пусто, на душе погано.
Возле крыльца Игорь остановился. Аккуратно вытер ноги о тряпку, которую положила на пороге Аня. Снял плащ, дал девочке себя расчесать.
Вокруг вились мальчишки, каждый хотел рассказать ему что-то, спросить, просто обняться. Морозов терпеливо слушал, кивал, что-то отвечал, а перед глазами все пыхтела большая, на вид неповоротливая, но очень опасная машина.
И солдаты на броне.
Из сумбура вопросов, страхов и предположений постоянно всплывало глупое: «И больше не нужно бояться человека с ружьем…»
Увы, в нынешние времена бояться человека было нужно. А уж с ружьем…
У солдата был автомат. Наверняка — рабочий. Если уж машина сохранилась…
«Пульки подмочило…» — вспомнился дядя Толя.
— Вот тебе и пульки, — брякнул Игорь. — Вот тебе и подмочило.
— Какие пульки, пап? — тут же спросил вертевшийся рядом Андрюшка.
— Никакие. — Морозов натянуто улыбнулся. — Ты вот что… Позови-ка всех.
Через пять минут весь детский сад собрался вокруг Игоря и замер в ожидании.
— Ребят, мне надо будет уйти на денек-другой. Ничего страшного, просто мне надо посмотреть на наших новых соседей.
— Соседей? — удивился Коля.
— Да. Мне надо к ним сходить и посмотреть, можно ли им доверять. Понятно?
— Ты уходишь, — взволнованно констатировал Андрюшка.
— Нет, — твердо ответил Игорь. — Это только на пару дней. Не больше. Может быть, даже раньше вернусь. А пока вы должны слушаться… — Он обвел детей взглядом и указал на девочку: — Ее.
— Да как ее слушаться, если она не говорит ничего? — возмутился Олег.
— Разберетесь, не первый день уже вместе, — отрезал Игорь. — Еда у вас есть. Аня готовить умеет. Со двора ни ногой! Узнаю, что не послушались, в крапиву кину!