А ведь набрать предстоит ещё как минимум впятеро больше. Это только
для начала – дальше может быть всяко, всё опять зависит от кошелька спонсора, который будет в немалой степени определять успешность дела вплоть до выхода газеты на экономическую рентабельность. И для заполнения каждой строки в предположительном пока штатном расписании необходимо пропустить-прогнать через собеседования не по одному претенденту, жёстко отбирая в конкурсном порядке наиболее подходящих. Это, в общей сложности, на том же первоначальном этапе – не менее полусотни, а то и всю сотню «просеять» через сито отбора. Да не только безапелляционно отсеивать при этом откровенно неподходящих соискателей с улицы, но и по возможности «отшивать» так называемых блатных, обращающихся по рекомендациям иногда довольно значимых персон, в силу чего принудительное увольнение их потом по причине профнепригодности или за какие-то проступки бывает проблематичным.
Да, а откуда, всё-таки, тот неудержимый как ураган нахрап, с которым прут буквально напролом к трудоустройству сюда уже первые соискатели? Распространились, видимо, каким-то образом в журналистских кругах не самого элитарного уровня слухи о создающемся с нуля дорогостоящем издании с логически высокой зарплатой сотрудников. Но, откуда они, такие сведения, могли в те круги просочиться? И – каким образом? Никаких объявлений ни о конкурсном, и ни о каком вообще наборе сотрудников в новую газету нигде не публиковалось, в бюро и агентства по трудоустройству заявок на эту тему также не подавалось…
Насчёт «как» гадать можно долго, а вот «откуда»… и сомневаться нечего: ну, конечно – из московского представительского офиса учредителя газеты Михал Михалыча Мормышкина, «МММ», как в шутку называли его близкие знакомые по шутейной же аналогии с крупнейшей когда-то в стране, но, в конце концов, рухнувшей финансовой пирамидой (сам Михал Михалыч, донельзя довольный столь удачно перепавшими ему от судьбы инициалами, не упускал случая самодовольно возгласить слоган из старой телевизионной рекламы той пирамиды: «У «МММ» нет проблем!»)
Московский офис этот, фактически являющийся, исходя из его прямого назначения, больше офисом продаж, чем представительским, хотя и давал наибольшую денежную выручку среди структурных подразделений фирмы, не был, однако, несмотря на громкое название, головным в бизнес-структуре г-на Мормышкина, поскольку наиболее афишируемая, подчёркнуто легитимная часть его бизнеса со штаб-квартирой, как и основное место проживания, базировалась не в столице, которую он органически не переваривал, наверное, в отместку за то, что и она его не спешила принять в свои фавориты, а там, где ему было более комфортно и при этом не слишком далеко, всего-то несколько сотен километров – часа четыре езды в хорошую погоду на хорошей машине до центральных федеральных госучреждений и ведомств – в живописном природно, и в то же время в достаточной мере благоустроенном национально-фольклорном сердце России, где сливают воедино свои воды исконно русские реки Ока и Волга, и где, как он небезосновательно полагал, будет в любом случае более заметен и узнаваем в толпе других бизнесменов, нежели в многомиллионном, кишащем богатыми и сверхбогатыми людьми мегаполисе – Москве.
А и без Москвы, при всей антипатии к ней, Михаил Михайлович себя не мыслил. Та же самовлюблённость до самообожания, маниакальная уверенность в своём высоком предназначении и грядущей роли в усовершенствовании этого мира (каким образом – дело десятое) неустанно подвигали его осваивать не иначе как всегосударственные масштабы – что в бизнесе, что в общественно-политической сфере. Но если первое он, хоть и несколько специфичными, не подлежащими огласки путями как-то, по его собственному выражению, «окучил», в свои тридцать с небольшим годков от роду сделавшись уверенно-стабильным, респектабельным с виду миллионером, то со вторым, что касалось широкого общественного признания, как-то не складывалось. Причину досадного хронического невезения в попытках оседлать эту сферу, желанную, но труднодоступную для большинства только вчера-позавчера разбогатевших кто на чём людей сомнительных достоинств, он доподлинно уяснить пока не мог, но в качестве немаловажной составляющей такого отдельно взятого неуспеха самокритично предполагал собственную недоработку в популяризации своей личности. И с какого-то момента начал Михал Михалыч усиленно думу думать, как лучше эту досадную недоработку устранить.