Наконец, отбросив пустой пакет, он запил все водой и растянулся на траве. Над головой, клекоча, кружили птицы.
Пришла мысль, что еще совсем недавно понятие о счастье включало в себя новую машину, свою, а не съемную, квартиру, большой телевизор и приличную зарплату. А сейчас все это выглядело никому не нужной шелухой. Да и само понимание счастья резко изменилось: сыт, жив — уже хорошо.
Отдохнув, Игорь поднялся, взял ящик под мышку и пошел дальше. Солнце уже клонилось к закату, и, несмотря на белые ночи, Морозову совершенно не улыбалось остаться ночью на улице. Нужно было искать место для ночлега.
И оно вскоре нашлось. Когда вокруг так много разрушенных, брошенных зданий, подобрать себе приют несложно. Игорь выбрал хрущевку, что одиноко стояла на краю большого старого пожарища. Морозов припоминал, что где-то там, среди обуглившихся остовов, была котельная. Видимо, от нее и полыхнуло. Среди серо-черного поля торчало несколько живых деревьев, но густой травы и кустарника не было.
У хрущевки, в которой остановился Игорь, было два достоинства: частично сохранилась крыша и не до конца обрушилась лестница. Привыкший скакать по «лесам», Морозов легко забрался на третий этаж и соорудил себе убежище на ночь из обломков старой мебели и тряпья. К краю лестницы Игорь придвинул большой древний телевизор. Еще чуть ли не ламповый, в крепком фанерном корпусе. В случае чего, можно было легко обрушить зомбоящик вниз. Мало ли какие психи могут пожаловать.
Впрочем, людей вокруг вроде бы и не было. Лишь косвенные свидетельства человеческого присутствия: баррикады, разграбленные магазины, следы крови, трупы. Но живых, кроме странной девочки, Игорь не видел. В голове навязчиво вертелась мысль о том, что все эти завалы, погромы и убийства могли совершить вовсе и не люди, а какие-то иные существа. Зомби? Пришельцы? Образы, подсаженные в сознание заботливыми ребятами из Голливуда, никак не хотели уходить. И с наступлением сумерек становились только явственней.
А что если «они» активизируются ночью? А что если это какие-то совсем уж инфернальные существа, вроде вампиров? И без толку объяснять взбесившейся фантазии, что вампиров не существует, а ходячие мертвецы встречаются только в кино. Когда приходит ночь, страхи, даже самые дурные, берут верх.
Морозову стало совсем не по себе.
Он, замерев в своем логове, прислушивался к шорохам, к скрипу разболтавшегося кровельного железа на ветру, к шелесту деревьев.
— Ну и ну, — прошептал Игорь, вглядываясь в полумрак за оконным проемом. — Взрослый же человек.
Но страшно было до одури.
Он зажал в руках ножку от стула и напряженно смотрел в серый сумрак эстонской белой ночи.
Игорь просидел так час или около того. Но затем усталость взяла свое, и он забылся беспокойным сном. Провалился в него, как в мутную воду. Мрачные образы поплыли где-то рядом, легко касаясь сознания своими холодными щупальцами. Заставляя даже во сне вздрагивать…
Морозов пришел в себя от истошного крика. Он дернулся, уперся в стену рукой и сбил на себя остатки цветастого ковра. Запутался в пыльной ткани. Вскочив, наконец, на ноги, Игорь метнулся в сторону, налетел в полумраке на хлипкий стол, упал, больно ушиб колено.
А из темноты снова донеслись крики, и теперь стало ясно: не приснилось! Орала женщина.
Боль в колене привела Игоря в чувство. Он покрепче сжал ножку от стула и выбежал на лестничную клетку. Оттуда рванул к провалу, где когда-то была вторая половина дома. Притормозил.
Сердце бешено колотилось в груди.
Морозов осторожно выглянул за край. Внизу метались тени.
— Держи ее! — рыкнул мужской голос. — Держи, падла! Уйдет!
Женские крики не стихали.
Одна из теней упала. Кажется, прижала руки к лицу.
— А, тварь! Глаза!
— Коля, козел ты, мать твою!
Жертва вырвалась и дернула прочь через пустырь. Из-за дома следом за ней выбежали трое.
— Упустим, Коля, урод ты!
Трое поскакали следом за женщиной и скоро догнали ее. Раздался визг. Женщину сбили наземь и долго пинали. Коля — тот, кому едва не выцарапали глаза, — ковыляя, спешил к месту расправы.
Игорь прикусил губу, заметался на своем этаже, не зная, что делать.
С одной стороны, надо было хоть как-то помочь женщине.
С другой стороны… а с другой стороны, было очень страшно. И мужиков там было достаточно, чтоб Морозова укатать, и тетка была не знакомая. А ну как это какие-нибудь семейные дела? Чего лезть-то? Да и что он может сделать?
Но грызла, грызла изнутри совесть. Билось в груди что-то, кричащее: ты же человек! Убивают же!
Игорь в отчаянии упал на пол, стиснул до скрежета зубы и зажал уши ладонями, чтобы не слышать хрипов и нового звука: довольного хэкания.