Где-то тут, по логике, должна быть табличка с названием улицы. По ней можно сориентироваться.
Увы. Ничего подобного Игорь не обнаружил. Зато среди мусора нашел предмет, который заставил Морозова ненадолго забыть обо всем.
Нож!
Небольшой, ладонь в длину, грязный, но не ржавый, с хищно задранным носиком, наподобие финки. Простенькая пластиковая рукоятка была поцарапана, в одном месте сколота, но неплохо сохранилась.
— А вот это удачно! Ой как удачно!
Игорь подбросил нож, перекинул из ладони с ладонь.
— Нержавейка.
Сказать по правде, нож имел совершенно кухонно-самопальный вид. Этим, наверное, и объяснялось его «нержавеечное» происхождение и странная финкоподобная форма лезвия. Видимо, выточил его какой-нибудь местный дядя Петя. Или дядя Ваня, что сути не меняло. С советского времени тут осталось много заводов, которые с началом Перестройки были начисто распроданы, а то и вовсе снесены. Слесари же остались, промышляя кто чем в новой, незнакомой для них жизни.
Игорь сунул нож в карман и неожиданно вспомнил про крысу. Он вернулся и попытался найти тушку. Не удалось. Труп крысы исчез. То ли утащили не слишком брезгливые сородичи, то ли кто покрупней.
Игорь вздохнул, но не сильно расстроился. Найденный нож перевешивал любые потери.
В надежде выйти на дорогу, Игорь начал бродить по округе, все дальше и дальше уходя от развалин. В конце концов, он вышел к обветшавшей, но почти полностью сохранившейся часовне. Высокий, изогнутый клен пророс сквозь здание, поднявшись над крышей и раскинув над ней зеленый полог кроны.
— Живые и мертвые… — прошептал Морозов.
Кладбищенский парк — место, где с восемнадцатого века хоронили моряков, — разросся до неузнаваемого состояния, одичал, превратился в лес. Почва, благодаря старым могилам, тут всегда была добротная…
— Как же это я такого кругаля дал?
Игорь огляделся. Получалось, что он в какой-то момент потерял направление и ушел от трамвайных путей в сторону. Эти места он помнил плохо, потому что обычно гулял с девушками в старом городе, на Вышгороде, где было больше романтики и всяких красивостей. А на старом кладбище… какая к черту романтика?
Игорь на глазок прикинул направление и пошел в ту сторону, где, как ему казалось, раньше проходила дорога.
Скоро деревья поредели, идти стало легче, и Игорь выбрел на потрескавшийся, белесый асфальт. Под фальшиво легкомысленным, солнечным небом тихо догнивали остатки трамвайной остановки.
В целом, разрушений здесь было меньше. Зелени тоже. Деревья и кустарники не сумели сильно разрастись. Трава, как в центре города, торчала там и тут, взламывала асфальт, но не сплошным ковром, а клочками. На некоторых домах неплохо сохранились крыши.
Игорь обратил внимание, что некоторые окна заколочены. И, судя по всему, совсем недавно.
Люди…
Морозов задумался.
Что делать? Кричать? Звать кого-то?
Возможно.
Но для чего? Спросить дорогу? Узнать, что произошло?
Так дорогу он и сам знает, а что произошло… Почему-то ему казалось, что на этот вопрос вряд ли кто сумеет внятно ответить.
С другой стороны, он уже столько времени не видел людей…
Хотя нет. Стоп.
Людей он как раз видел. Совсем недавно. Этой ночью. И снова встречаться с ними не имел никакого желания.
Странный все-таки зверь человек. И с себе подобными ему плохо, и в одиночестве жизни никакой нет.
И все-таки любопытство пересилило. Кричать и привлекать к себе внимание Игорь не стал, но в подъезд, стараясь не шуметь, зашел.
Тут жили. Лестницы были очищены от мусора и ссыпавшейся штукатурки. Побитые кирпичи и прочий хлам, лежали аккуратными кучками. На нижних этажах двери квартир были либо распахнуты, либо вовсе отсутствовали.
В них Морозов соваться не стал. Он поднялся выше, на третий этаж, потому что именно на нем еще с улицы приметил забитые окна.
Здесь двери всех четырех квартир были заперты.
Игорь потоптался в нерешительности и, собравшись с духом, постучал в дверь с кривым облезлым номером «9».
Секунда, другая. Тихо.
Морозов занес было руку, чтобы стукнуть повторно, но в квартире послышались шаркающие шаги.
— Какого надо? — донесся из-за двери глухой старческий голос.
— Я… Меня…
Игорь осекся. Нахмурился. В самом деле: какого надо-то?