В рассказе «Стальное горло»:
«Повернулся, приказал Лидке впрыснуть камфару и по очереди дежурить возле неё.»
Вне контекста понять это можно только так: Лидка должна была впрыснуть кому-то камфару и потом по очереди возле этой впрыснутой камфары дежурить.
На самом деле камфару должны были впрыснуть Лидке, а потом дежурить возле Лидки же. На русском языке выражается это так:
«Повернулся, приказал впрыснуть камфару Лидке и после по очереди дежурить возле неё.»
…или так:
«Повернулся, приказал впрыснуть Лидке камфару и после по очереди дежурить возле девочки.»
От медицинских рассказов Михаила Афанасьевича у меня сложилось впечатление, что ему НРАВИЛОСЬ отпиливать людям конечности. Нет, сначала, наверное, совсем не нравилось, но потом наловчился, вошёл во вкус. Попадаются ведь неопределённые случаи: можно пилить, а можно и не пилить (причём не пилить, как я понимаю, бывает сложнее, чем пилить). Это ведь очень человеческое — отыскивать светлое в кошмарных, но неизбежных вещах (хотя бы для защиты собственной психики): придумываешь себе какой-нибудь красивый образ и далее в нём торчишь — творя при этом что-то или разрушая. Может быть, Булгаков, яростно пилюкая, думал о докторе Франкенштейне, а может, воображал себя инструментом судьбы. Кровь повсюду, растерзанная плоть, а он полубогом возвышается над этим с блестящей пилой в одной руке и блестящим скальпелем в другой.
Булгаков страдал в основном не от властей, а от более ангажированных и менее способных коллег-литераторов. Вообще, талантищи душатся больше талантиками, а не властями. Власть имущие обычно не в состоянии отличать талантищи от талантиков, зато сами талантики и талантищи вполне успешно определяют, кто есть кто.
Произведения Булгакова можно разделить на первичные («Белая гвардия», «Бег», «Собачье сердце» и пр.) и вторичные («Багровый остров», «Театральный роман», «Мастер и Маргарита» и пр.). Его вторичные произведения — это переплав впечатлений от сложностей с публикацией первичных. Кстати, вторичные публиковались ещё хуже, чем первичные.
Мизантропизм Булгакова является довольно заметным фоном в его лучших произведениях, но чёткие признания в нелюбви к человекам встречаются у него только изредка и по частным поводам. К примеру, в рассказе «Самогонное озеро» находим следующее:
«В десять часов вечера под Светлое Воскресенье утих наш проклятый коридор. В блаженной тишине родилась у меня жгучая мысль о том, что исполнилось моё мечтанье и бабка Павловна, торгующая папиросами, умерла.»
Можно сказать, Булгаков стеснялся своего мизантропизма. Причины этого наверняка следующие. Во-первых, Булгакову не хотелось выламываться из ряда великих авторов, а среди них отъявленным мизантропом был разве что Джонатан Свифт. Во-вторых, в мизантропе видят в первую очередь озлобившегося неудачника, а не человека высоких требований, а ходить в неудачниках — это довольно неприятная прибавка к собственно неудачам. В-третьих, в советское время явно мизантропические произведения не имели ни малейшего шанса на публикование.
Некоторые ранние рассказы Булгакова написаны в БРЕДОВОЙ манере — в той самой, в которой в других своих рассказах («Записки на манжетах» и пр.) он передаёт именно бред. Впрочем, и некоторые небредовые страницы («Записок на манжетах» и пр.) напоминают бредовые. Наверное, это было модным в то время в его профессиональном кругу и считалось очень литературным.
Шероховатости в «Театральном романе».
Странности:
«Человек в золотом пенсне и тоже в зелёных петлицах, сидевший в КОНЦЕ этого ИДУЩЕГО ПО КРУГУ КОРИДОРА в кресле…»
Конец круга… (точнее, наверное, окружности). Но может быть, здесь попросту чертовщина, как в случае с безразмерной квартирой Воланда. Или (скорее всего!) коридор наверняка всего лишь шёл ПОЛУкругом.
Флоберизмы там же:
«Я переходил в другой мир, бывал у Рудольфи и стал встречать писателей, из КОТОРЫХ неКОТОРЫЕ имели уже крупную известность.»
Лучше бы «кое-кто из которых», к примеру.
«…а ВЕЧЕРОМ я отправился на ВЕЧЕРИНКУ…»
Можно было «а ближе к ночи».
«…заСТЕКЛенная матовым СТЕКЛом дверь.»
Эээ… ну как здесь выкрутиться? Наверное, просто «дверь с матовым стеклом»?
«Тут в дверь стукнули, и человек в зелёных петлицах ВНЁС ПОДНОС…»
Надо бы «притащил поднос» или «вошёл с подносом».