«Если же и это невозможно, я прошу Советское Правительство поступить со мной как оно найдет нужным, но как-нибудь поступить, потому что у меня, драматурга, написавшего 5 пьес, известного в СССР и за границей, налицо, в данный момент, — нищета, улица и гибель.»
Это к знаменитому булгаковскому тезису «не проси: догонят и дадут сами».
Зачем было проситься у Сталина на должность рабочего сцены — непонятно. Если бы в каком-нибудь театре была такая вакансия, Булгакова бы на неё и без сталинского ходатайства взяли: на перековку, как тогда говорили. А если бы вакансии не нашлось, как бы Сталин её сделал: рекомендовал бы прежнего работягу на повышение или в лагерь отправить? Риторикой занимался Булгаков, риторикой.
К чести Сталина надо сказать, что тот после такого письма ПОЗВОНИЛ Булгакову и что потом Булгакова не посадили, а наоборот, обеспечили ему возможность работы в театре помощником режиссёра. Не так всё просто было с Советской властью. И Булгаков ведь пережил на свободе «великий террор» 1930-х и умер почти что своей смертью (насколько это возможно для курильщика).
По-видимому, Булгакова не столько Советская власть загрызала, сколько коллеги, для которых несоветизм Булгакова был удобным поводом для травли талантливого конкурента, вдобавок «бытового антисемита», что в тогдашней Москве было качеством, очень не благоприятствовавшим карьере.
Пикантно, что при всяком великом русском писателе, страдающем бытовым антисемитизмом, подвизается плеяда еврейских исследователей, трактующих для русской массы его творчество:
при Державине — Домбровский Юрий Осипович и др.,
при Пушкине — Гершензон Михаил Осипович, Гордин Аркадий Моисеевич и др.,
при Гоголе — Эйхенбаум Борис Михайлович и др.,
при Блоке — Минц Заря Григорьевна и др.,
при Булгакове — Файман Григорий Батькович и др.
и т. д.
Может быть, в этом проявляется еврейский мазохизм, а может, даже и покаяние.
Невостребованность творческого человека бывает нескольких видов:
невостребованность властями;
невостребованность коллегами;
невостребованность массами.
К примеру, власти не мешали публиковаться Фридриху Ницше, но с обретением хоть какой-нибудь популярности у него всё равно дело не складывалось.
Бывает, писатель и властям безразличен, и для масс приемлем, но достучаться до этих масс, тем не менее, не может, потому что раньше него достучались до них пять-семь его конкурентов.
О христианстве и сатанизме у Булгакова. Сатанизм — не антитеза христианству, а, можно сказать, секта в нём. Булгаков — человек христианского воспитания (то есть с примесью христианского мусора в голове), но не сатанист и вообще не христианин, а индивид с раскованной фантазией, тепло относящийся к Иисусу Христу и со спокойным любопытством и уважением — к Сатане. Сатанинское у Булгакова — это частью проявление булгаковского мизантропизма, частью оригинальничание автора, желающего быть читанным, частью примеривание к себе «продажи души дьяволу» (дьявол у него — уж не Сталин ли?).
Несколько соображений, высказывавшихся ещё сотни лет назад (ну, не мною).
Одна из причин успешного распространения христианства состоит в том, что вытеснять ему приходилось многобожные религии, а в таких религиях в противостоянии их однобожным есть уязвимое место: для них бог христиан — тоже бог.
Вторая важная причина успешности христианства — его удобство для власть имущих.
Третья веская причина — настроенность на убогое большинство, «заточенность» под массового человека — прозябающую серость.
Так кого нам не спас от смерти Понтий Пилат — поверхностного философа-праведника или распространителя идеологической заразы?
Стиль у Булгакова мощный и качественный, хотя и не без литературных штучек, основное назначение которых — по-видимому, лишь в том, чтобы демонстрировать тонким эстетам, что автор может и ТАК.
Самое-самое в русской литературе, «Мастер и Маргарита». Впервые роман «был опубликован в сокращённом и подвергнутом произвольной редактуре виде в журнале „Москва“ (№11 за 1966 и №1 за 1967 г.).» (из комментария к изданию 1991 г.)
Не сказать, что этот роман сколько-нибудь сильно антисоветский. Зато АНТИПИСАТЕЛЬСКИЙ он вполне, чем наверняка и была определена задержка на десятилетия с его изданием.