- А как вы с ханом обойдетесь со мной, коли я не решусь поступить так, как предписано ханскими правилами, как ты обрисовал мне путь между кострами?
- Это уж как решит великий хан. На все его добрая воля. Даю тебе на размышление три дня. Достаточно?
- На что же я могу надеяться?
- Все решит хан. Смотри, не натвори глупостей.
Разговор с Ахматом привел Михаила в крайне подавленное состояние. Проводив ханского представителя, он не сразу пришел в себя, а затем пригласил в шатер боярина Феодора, своего советника, и киевского священника отца Иоанна, своего духовника. Нелегкий разговор с ними князь Михаил начал с того, что обстоятельно поведал обоим о беседе с ханским приближенным. Ознакомление своих близких со встречей с Ахматом князь Михаил закончил такими словами:
- Вот видите, мои дорогие, в вину мне ставится Многое: стоял во главе обороны Киева и не согласился сдать город без боя, да еще распорядился умертвить ханских послов, которые привезли предложение Батыя сдать Киев. Вспомнили и моего старшего сына Ростислава, зятя венгерского короля Белы, который после неудавшегося нашествия завоевателей провел успешные военные операции против соседей, западных русских княжеств, а хан считал князей Волыни и Галиции своими данниками. И в этих военных операциях венгров не последнюю роль играл мой старший сын, который вместе с тестем, королем Белой, возобновил небезуспешную борьбу с ордынцами. Серьезное обвинение мне было предъявлено в связи с тем, что я уклонялся от уплаты дани ордынскому хану. А я просто не располагал сколько-нибудь точными сведениями о численности населения моего Киевского княжества. Его население резко поубавилось. Перепуганные люди скрывались в лесах, вели жизнь бродячих побирушек. Никаких доходов они не имели - с чего бы им платить ханскую дань? Наконец, мой давнишний враг и соперник по Новгороду Ярослав Всеволодович всячески восстанавливал хана против моей персоны с помощью разных оговоров. Надеюсь, хватит и этого? Что будем делать, друзья?
Первым высказался боярин Феодор, человек богомольный, благочестивый и твердый в вере, многие годы служивший князю Михаилу и всецело преданный ему.
- Не пристало честному христианину соблюдать бусурманские обряды.
- Языческие, - поправил его священник Иоанн.
- Тем более. Позволь мне, княже, не покидать тебя в часы самых тяжких испытаний, даже если нам обоим будут угрожать физической расправой. А о соблюдении языческих обрядов, что от нас требуют, не может быть и речи.
- Горжусь силой твоего духа, Феодорушка, - произнес поощрительно Михаил. - Мы не согласны выполнять никакие языческие обряды. Так и скажем ханскому человеку.
- Даже если сей поступок грозит нам гибелью, будем стоять на своем и держаться друг за друга до последнего вздоха, - с пафосом произнес боярин Феодор.
- Как же нам не поступать иначе?
- А что именно скажете вы ханскому человеку, когда он придет за вами? - спросил отец Иоанн.
- А вот что скажем, отче: имеем оба желание идти к хану, как все русские князья, - произнес Михаил.
Боярин Феодор ответил таким же согласием. Высказался и княжеский духовник:
- Многие князья Рюриковичи ходили сквозь огонь и выполняли все другие языческие обряды. Иди, княже, с миром и добрым сердцем, но только не поступай так, как язычник. Не ходи меж огней, не поклоняйся языческим богам, коим поклоняются хан и его люди. Бог наш един в лице Святой Троицы, сие Бог Отец, Бог Дух Святой и Бог Сын Иисус Христос. Не забывай о сем ни на минуту, дабы не порочить души своей.
- Мудро глаголешь, отче. Так и будем поступать, - согласился с ним Михаил.
Дни проходили в томительном ожидании. Но ханский человек не появлялся, и о князе Михаиле и его свите, казалось, все забыли или готовили ему какую-то необычную и неожиданную кару. Один из охранявших вход на огороженную территорию, внутри которой располагались шатры для приезжих князей Рюриковичей, разговорившись с Михаилом, спросил его:
- Твои люди нуждаются в пище?
- Конечно.
- Можешь послать двух своих людей на базар. Пусть закупят там, что тебе угодно.
- А я могу отправиться с ними?
- Тебе не велено. Такова воля начальства.
- Как угодно начальству. Сколько же времени продлится мое заключение?
- Сие нам неведомо.
- Что ж, спасибо тебе, стражник, и за это.
Двое княжеских дружинников, снабженных деньгами, побывали на городском базаре и вернулись с запасом продуктов - свежей рыбой, битыми утками, пшеничной мукой, куриными яйцами.
Князь одного из уделов смоленской земли, занимавший соседний шатер, отбыл из ханской ставки к себе домой. В течение некоторого времени князь Михаил Всеволодович и его люди оставались единственными обитателями огороженной территории. А через несколько дней после отъезда смолян по соседству с людьми Михаила появились новые жители. Среди них оказался и его внук Борис Василькович, молодой князь ростовский, со священником, толмачом и несколькими охранниками, нагруженными подарками для хана и его ближайшего окружения.
- Борисушка, внучек мой ненаглядный! - воскликнул дед, обнимая внука.
Борис выглядел совсем юным. Даже борода еще не пробивалась у него.
- Что привело тебя, внук, в это зловещее логово? - спросил Михаил.
- Зачем ты так откровенно, дед? А если кто-то услышит? Может и не поздоровиться.
- А ты боишься, Боренька, как бы не услышали?
- Здесь всего следует бояться. А что привело меня сюда, в это обиталище, самому не ведомо. Гонец передал ханский вызов. Свиту взял малую, воспользовался одним дощаником.
- Малая свита и один дощаник… Многим рисковал. Забыл про ушкуйников?
- Никак не забыл. Слава богу, сумел пристать на Волге к большому купеческому каравану.
- Тебя принуждают пройти очистительный огонь, поклониться идолам и всякой чертовщине?
- Не без этого. Здесь обычай таков. Приходится выполнять это требование, дабы не накликать на себя беды.
- И ты намерен взять на свою душу такой великий грех?
- Грех потом буду замаливать усердными молитвами. Зато надеюсь избежать всяких неприятностей от грозного хана.
- Не знаю, что и сказать тебе по сему поводу, внучек.
Свидетелем этого разговора Михаила с внуком Борисом был духовник киевского князя, священник Иоанн. Он пытливо посмотрел на своего князя и спросил его въедливо, когда они остались наедине.
- Все-таки что скажешь на это своему внуку, княже?
- Не желаю быть христианином только по имени и поступать, как язычник.
- Мудро рассуждаешь, батюшка-князь, - поощрительно сказал Иоанн.
- Мы готовы проливать кровь нашу за Христа и положить за него души свои, да будем ему благодарной жертвой, - произнес нараспев Михаил, словно прочитал слова молитвы.
- Коли сие произойдет, ты, князь Михаил, станешь почитаемым церковью, новоявленным мучеником.
Тем временем внук Михаила, ростовский князь Борис, прошел очистительный огонь и другие языческие обряды, которые требовались от прибывавших Рюриковичей. Он получил разрешение свободно ходить по городу, посещать базар. Вечерами он уединялся в своем шатре, с помощью сопровождавшего его священника замаливал, как он сам считал, великие грехи и ждал ханского приема.
Михаил пребывал в томительном ожидании. Отец Иоанн читал ему наставления из Евангелия и выдержки из других духовных книг, прерывая чтение своими рассуждениями:
- Коли пострадаем с тобой, княже, за веру Христову, Бог воздаст нам за наше усердие и верность ей.
- Умно рассуждаешь, отче, - соглашался с ним Михаил.
А Борис Василькович все еще ждал приема у хана. И Михаил, и его боярин Феодор пребывали в томительном ожидании: когда же решится их судьба. Прошло не два-три дня, а более месяца со дня встречи князя Михаила и его беседы с ханским человеком Ахматом. Тот явился в шатер киевского князя неожиданно и произнес:
- Все обдумал, князь Михаил?
- Обдумал. Не понимаю только, почему так долго ваш хан не мог решить мою судьбу.
- Чтобы дать тебе больше времени на обдумывание. Разве мало тебе было этого, или ты такой тугодум?