В ночь с 3 на 4 июля 1899 года Калинин, Кушников, Иванов, Татаринов, Коньков были арестованы на квартире у Кушникова. Когда полицейский пристав ворвался в квартиру, ее хозяина дома не было: он работал в вечернюю смену. В комнате находились Татаринов и Коньков. Они сжигали оставшиеся прокламации: так решила группа, почувствовав надвигавшуюся опасность. Полицейские обнаружили лишь пепел. Начался обыск. В этот момент вернулся с завода Кушников, который не знал о засаде в доме. Ближе к ночи зашли Калинин и Иванов, надеявшиеся предупредить своего товарища об обысках в деревне Волынкиной. Полицейские задержали и их.
По ордеру на обыск квартиры Кушникова случайно зашедшие к ее хозяину лица не подлежали аресту. Тем не менее Калинина вместе со всеми увезли в полицейский участок. Продержав его там несколько часов, выпустили без каких-либо объяснений. Он направился домой, не подозревая, что в квартире у него полицейская засада. Его тут же вновь арестовали. Хотя при обыске у Калинина не обнаружили, по характеристике охранки, «ничего явно преступного», тем не менее его сопроводили как «политического преступника» в губернское жандармское управление. Здесь была составлена полицейская карточка, какая заводилась на каждого политического заключенного. Из жандармского управления лежал прямой путь в тюрьму — петербургский дом предварительного заключения. Это была та самая тюрьма, где с декабря 1895 года по февраль 1897 года в одиночной камере № 193 сидел до высылки в Сибирь В. И. Ленин.
Калинин был арестован за принадлежность к петербургскому «Союзу борьбы за освобождение рабочего класса». Всего тогда было арестовано по тому же делу более 50 человек. Это был первый арест Калинина, положивший начало целой серии направленных против него политических гонений; вслед за ним последовали еще 13 арестов и ссылок.
Среди всех обвиняемых, привлеченных в 1899 году к дознанию по делу «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», охранка особо выделяла Калинина. Показательна в этом отношении составленная полицейским ведомством справка со сведениями о его революционной деятельности. «Выделяясь по степени развития из среды рабочих, — отмечалось в справке, — оказывал на них крайне вредное влияние своим энергичным участием в пропаганде и широкими связями с противоправительственными агитаторами, организовал тайные кружки по фабрикам и заводам, распространял подпольные произведения и прокламации „Союза“ между своими товарищами, посещал сходки фабричных, агитировал между ними и склонял их к забастовке».[19]
Ни арест, ни десятимесячное пребывание в тюрьме до объявления приговора не сломили Калинина, его революционной воли. В доме предварительного заключения он находился с июля 1899 года по апрель 1900 года. По существовавшему здесь порядку политических заключенных — в целях их полнейшей изоляции — запрещалось использовать на каких-либо работах. И Калинин как только мог стремился обратить достаток времени себе на пользу: он изо дня в день упорно занимался самообразованием. «…Эти десять месяцев, — писал Михаил Иванович, — были целиком посвящены, если можно так выразиться, на просвещение».[20] Им было прочитано около 160 книг, преимущественно исторических и политических. Часть литературы он добывал в тюремной библиотеке, где нашел, например, курс русской истории и курс геологии. Но были и такие книги, которые не стояли на ее полках. В тюрьме ему удалось проштудировать первый том «Капитала» К. Маркса. Указывая на значение своего тюремного «университета», Калинин подчеркивал: «За эти 10 месяцев я уже сознательно политически окреп».[21]
Будучи в тюрьме, Калинин нашел пути для установления связи с товарищами, оставшимися на воле. Пользуясь конспиративными приемами в переписке с ними, он давал советы, заботился о продолжении начатого им дела, о вовлечении в ряды путиловской социал-демократической организации нового пополнения, о воспитании из них вожаков и организаторов классовой борьбы.
«На таком заводе, как Путиловский, — отмечал Калинин, — аресты происходили непрерывно. Арестуют одну группу, а рабочий класс уже выращивает новую. Через шесть месяцев после моего ареста была снова арестована группа таких же руководителей. Пришедшие вслед за мной рабочие в мое время были рядовыми, а раз их арестовали, то значит они уже оказались передовыми».[22] Своими пространными письмами в 10–15 страниц Калинин приводил в ярость жандармов, контролировавших переписку заключенных. Спокойно реагируя на их грозные замечания, он вновь и вновь составлял обширные письма на волю к товарищам по борьбе — «неистребимому революционному сословию».
19
Центральный государственный архив Октябрьской революции СССР, ф. 102, УП д-во, 1903, д. 72, ч. 1, л. 32. (Далее — ЦГАОР СССР.)