— Ладно, — сдался Гиз, отступая. — Я надеялся, что ты мне поможешь. Но если ты не хочешь говорить — не надо. Все равно, я точно знаю, что у тебя есть какая-то тайна, и я в любом случае докопаюсь до ее разгадки. И для тебя же будет лучше, если это произойдет раньше. А иначе я не смогу выполнить то, ради чего я здесь. Я не сумею защитить вашу деревню! Тебя и твоих детей!
Дила вздрогнула, словно ее ударили. Растеряно опустила глаза, обмякла, ссутулилась. Пробормотала чуть слышно:
— Это он…
— Что? — Гиз взял ее за плечи, встряхнул. — Что ты сказала?
— Это он… — повторила женщина. — Это Гест… мой муж…
— Ты видела его?
— Только его силуэт.
— Слышала его?
— Да.
— Он что-то говорил?
— Он стонал. Я не уверена, но мне показалось, что он звал меня и детей. И просил, чтобы его впустили, жаловался, что страшно голоден.
— Ты разговаривала с ним?
— Нет.
— Нельзя разговаривать с мертвяками!
— Я не сказала ему ни слова.
— Но ты знаешь, почему он вернулся?
— Нет.
— Ты догадываешься, из-за чего твой муж стал мертвяком?
— Нет… — женщина отвечала твердо, но Гиз чувствовал, что она снова врет. Или не говорит всей правды.
— Скажи мне! — напирал Гиз. — Доверься! Это поможет и мне, и тебе!
— Я уже все сказала!
— Ты не сказала самого главного!
— Мне больше нечего сказать!
— А о заброшенном доме напротив? О нем тебе тоже нечего сказать?!
Женщина запнулась, застыла с открытым ртом, буравя взглядом лицо Гиза. Светильник в ее руке заметно дрожал, по стенам и потолку скакали тени.
— Уходи! — Она вдруг с силой толкнула дверь. — Вон отсюда! Немедленно!
— Эй, — Гиз даже растерялся. — Чего это на тебя нашло?
— Убирайся прочь из моего дома!
— А как же мертвяк? Я обещал вас от него избавить. Я должен это сделать. Обязан!
— Ты… — голос женщины задрожал. — Ты… ты специально меня мучаешь!
— Нет же! — запротестовал Гиз, чувствуя себя глупо и неуютно. — Я просто делаю свою работу.
— Ты обвиняешь меня в чем-то… Я не понимаю… — Женщина закрыла лицо свободной рукой, всхлипнула. — Я ни в чем не виновата…
— Хорошо, я тебе верю… — В этот момент Гиз, действительно, усомнился в себе, в своих подозрениях, догадках, предчувствиях. — Я просто пытался как следует во всем разобраться…
Дила тихо плакала. А Гиз все оправдывался, начиная злиться на себя, на собственную неуверенность:
— Я думал… Я надеялся, что ты можешь что-то прояснить… Я же чужой здесь. Я не знаю всего… А каждая мелочь может оказаться важной…
— Мы устали, — Женщина рукавом вытерла слезы, искоса заглянула охотнику в лицо. — Мы все очень устали бояться… Ты действительно нам поможешь?
— Я постараюсь, — ответил Гиз.
— Хорошо… — Дила почти успокоилась. — Оставайся… Я принесу тебе овчину и свечу.
— И захвати чего-нибудь попить, — сказал Гиз.
— Разве только воды.
— Меня это устроит.
Дила вышла, и Гиз на какое-то время остался один. В полной, абсолютно непроглядной темноте.
Касаясь рукой стены, он прокрался к большому сундуку — едва ли не единственному здесь предмету мебели — ощупал его, присел на край. Положил меч на колени, закрыл глаза, сосредоточился, пытаясь уверить себя, что ничего страшного в окружающем мраке нет.
«…Если не можешь справится со своим страхом, — говорил когда-то Страж, — сделай его источником своей силы. Заметь, если человек боится паука, и если он увидит его рядом с собой, то немедленно вскочит, чтобы убить насекомое. И для этого человека неважно будет, чем он только что занимался — отдыхал ли, обедал, разговаривал с кем-то. Даже если он устал, если он уже был готов заснуть, он мгновенно очнется, схватит первую попавшуюся вещь и прихлопнет несчастного паука с такой силой, что от того и мокрого места не останется. А если пауку посчастливится избежать удара, если он куда-нибудь заползет, спрячется, то человек, даже если он ленив, все перевернет, лишь бы найти безобидное, но внушающее страх насекомое. Страх придает человеку силы. Страх — это сама сила…»
Гиз провел ладонью по ножнам. Коснулся пальцами костяного набалдашника рукояти.
«…схватит первую попавшуюся вещь…»
— Они устали, — негромко сказал Гиз. — Они очень устали бояться, и просят меня помочь… — Он покачал головой, наполовину вытащил клинок из ножен. Сталь, как обычно в темноте, светилась, ничего не освещая. — Я помогу им. Но кто поможет мне?..