По всему чувствовалось, что человек здесь был недавно: в подтопке угольки теплились, чайник был горяч так, что рука не терпела, пахло куревом и мокрой псиной. Обстановка была скромная, но по углам разный хлам кучами валялся, из чего можно было сделать вывод, что женщины в этом доме нет. На столе стояла большая кружка с молоком. Роман не побрезговал, понюхал, пригубил. Удивился: вроде бы, не коровье, но и на козье не похоже. Уж не кобылиное ли? Откуда?
Находиться долго в чужом доме ребята не решились, хоть и были хорошо навеселе. Вышли на улицу, покричали ещё хозяина, но так и не дозвались.
И только Сашка, в родную избу поднимаясь, обернулся на крыльце к далёкому лесу, и увидел где-то на полпути к реке проблеск — будто кто-то шёл там, дорогу себе ярким фонарём освещая.
Но, может, и показалось это ему…
Ночь выдалась беспокойная: ребят мучили кошмары. Роман просыпался три раза оттого, что ему казалось, будто на него кто-то наваливается, не давая дышать. Валерке виделось, как он тянет своим спиннингом из чёрной глубины нечто тяжёлое и усатое — похожее на сома, но с лицом утопленника. Сашке снилось, будто по дому ходит жуткое чудище; он просыпался с криком, вставал, дрожа, — и ему казалось, что под окнами, вздыхая и ворча, бродит какая-то тень. Он пытался её рассмотреть, таращился в ночную темень, к холодному стеклу носом прижимаясь — и тень вдруг выпрыгивала к нему, разевала рот, полный зубов-иголок, шипела, кривыми когтями царапала раму. И Сашка опять просыпался — уже по-настоящему. Марина не спала, сидела на кровати, держа в руках светодиодный фонарик, зубами стучала.
— Что с тобой?
— Не могу уснуть. Страшно!
Марине снилось, что она беременна, что у неё идёт кровь, а живот выкручивает дикая боль.
— Всё же попробуй поспать. Встанем рано.
— Хорошо.
Она послушно ложилась, они обнимались, закрывали глаза, лежали, лежали…
Под окнами опять, ворча, начинала бродить жуткая тень.
И боль крутила живот.
И кто-то тяжёлый и влажный наваливался сверху, не давая вздохнуть и не позволяя проснуться…
Утро было как избавление.
Измученные ребята даже рассвет проспали, а ведь собирались встать затемно, чтобы к зорьке быть на воде. Однако, не вышло. К реке выехали, когда уже туман рассеялся. В лодку загрузились и отчалили, когда поднявшееся солнце начало ощутимо пригревать.
Впрочем, раннее время — оно для ловли на удочку хорошо, а щука и другой речной хищник могут в любое время кормиться — хоть в полдень, хоть в обед или под вечер. Тут главное — место правильно угадать, и нужную приманку подать — то ли воблерок, то ли блесенку, то ли чмокающий по воде поппер.
Пока Сашка грёб, выплывая за речной поворот к «яме», Валерка и Ромка налаживали спиннинги, а Марина снимала речные красоты — вот же: не побоялась дорогущую камеру на воду взять! Как выгребли за поворот — ахнули все: река разлилась вчетверо, правый берег поднялся косогором, по левому — высоченные замшелые ели выстроились. Красота, аж дыхание спирает!
Валерка не вытерпел, пульнул джиг на шестьдесят метров в середину омута, выждал, пока груз о дно стукнет, приподнял его, повёл «ступенькой». А вот Роман спиннинг отложил, включил эхолот.
— Ну-ка, поглядим, что тут вообще такое.
Сашке тоже интересно стало: место с детства знакомое, а чтобы вот так под воду заглянуть, все ямки и бровки здесь увидеть — это в первый раз. Он оставил вёсла, перешёл к Роману, вместе с ним над монитором склонился.
— Два метра и сразу свал. Дно, вроде бы, чистое.
Лодка медленно двигалась по течению, выбираясь на глубину. Валерка зацепился за что-то неподъёмное, оборвал леску, ругнулся. Марина к камере как прилипла — красиво же.
— Во, что-то есть, — азартно сказал Роман.
Серый экран зарябил, пискнул сигнализатор — почти сразу от линии дна поднялась длинная дуга — и исчезла.
— Щука?!
— Ну и здоровая!
В метре от правого борта лопнул воздушный пузырь, вода забурлила. Лодка вздрогнула, будто что-то ударилось о днище. Марина взвизгнула. Валерка выронил коробку с твистерами. А потом из тёмной воды на миг показалось нечто странное — то ли лапа, то ли коряга — и мазнуло по алюминиевому веслу так, что оно погнулось.
— Что за хрень?!
Лодка развернулась, буруны носом оставляя.
И всё затихло.
А секунд через тридцать в камышах на отмели затрещало что-то, заплескалось. Сашка выхватил из рук Марины камеру, навёл её на качающиеся заросли, в видоискатель не заглядывая.
— Это не щука.
— Бобёр?
— Не знаю.
Нечто большое и тяжёлое, оставаясь невидимым, ломилось через камыш к растущим на плоском берегу кустам, шлёпало по мелкой воде.