Но порою в отношениях Коцюбинского с Гринченко чувствовались сложности. Отец величал Гринченко «генералом», был недоволен его предисловием к собранию сочинений Леонида Глибова и т. д.
Не все начинания отца одобрял и Гринченко. В 1903 году, например, у Коцюбинского возник замысел издать альманах «Из потока жизни», в котором он решил поместить непубликовавшиеся произведения известных украинских писателей. В связи с этим Михаил Михайлович обратился к Ивану Франко, Лесе Украинке, Панасу Мирному, Нечую-Левицкому, Стефанику, Кобылянской, Кобринской с призывом способствовать отражению в литературе всех слоев общества — интеллигенции, фабричных рабочих, войска, артистического мира, поднять темы философские, психологические, исторические, учитывать запросы современного читателя, который «имеет право ожидать и от родной литературы более широкого поля наблюдения, верного изображения различных сторон жизни всех, а не только одного какого-нибудь слоя общества».
Это обращение имело огромное значение для украинской литературы, ее будущего. На него широко откликнулись многие писатели, хотя и не все современники осознали его новаторский смысл. В числе последних был и Гринченко, который по поводу замысла Коцюбинского иронически заметил: «От него пахнет устрицами».
Раздражал Б. Гринченко и внешний вид Коцюбинского. «Борис Дмитриевич, — вспоминает М. Могилянский, — обратился ко мне и с явной иронией сказал: «Вот бы вам, Михаил Михайлович, нужно было бы с ним (Коцюбинским. — И. К.) познакомиться. Увидели бы украинского писателя в воротничках и в галстуке».
С другими участниками литературных «понедельников» отца связывали издательские интересы. Так, Леонтий Шрамченко и Михаил Могилянский были переводчиками его произведений на русский язык. С Николаем Чернявским и Григорием Коваленко Михаила Михайловича сближала работа по изданию альманахов и сборников. Николай Вороный интересовал Коцюбинского не только как лирик, но и как артист известных тогда украинских трупп Кропивницкого, Саксаганского, Садовского, а позже — русских: Петрова-Краевского, Петипа и Форкати. Ольга Андриевская была связана с семьей Коцюбинских своей политической деятельностью. Отец впоследствии помог ей эмигрировать в Чехию, где она во многом способствовала переводам его произведений на чешский язык.
На литературных «понедельниках» часто составлялись программы литературно-музыкальных вечеров, которые организовывала «Просвита»[27], потому постоянными гостями у нас были известные артисты.
Однажды пригласили цимбалиста. Для него освободили место за столом, поставили цимбалы на стаканы, до половины наполненные водой, чтобы звук был яснее, и цимбалист стал воспроизводить на своем инструменте украинские мелодии. Отец любил народные песни в обработке Н. Лысенко «Без тебя, Олеся, тяжко жить на свете», а также романс на слова Гейне «Был у меня родной любимый край». Часто слушали шевченковские «Думы мои, думы мои» и оперные арии в исполнении Шаляпина.
1898 год был богат политическими событиями и съездами, которые в основном проходили в Киеве. Так, между 20–27 августа был созван II съезд украинских «Громад», которому предшествовал тайный съезд студенчества. На съезде «Громад» было решено передать Борису Гринченко и Михаилу Коцюбинскому 800 рублей на организацию тайной типографии для печатания брошюр на украинском языке для рабочих. Также было выдано 300 рублей студентам из Галиции Д. Лукияновичу и Р. Сембратовичу, которые привезли в 1897 году от И. Франко тюк социал-демократической литературы и шрифт для типографии[28].
О том, что у Коцюбинских была подпольная типография, мы узнаем из донесения начальника Киевского губернского жандармского управления от 19 октября 1-898 года.
В нем говорится: «Секретно. Имею честь представить при сем Вашему Превосходительству копию полученного мною по городской почте печатного воззвания на русинском[29] наречии и донести, что лицо, приславшее это воззвание, не обнаруживая своей фамилии, сделало на воззвании чернилами печатными от руки буквами следующие приписки вначале:
«Напечатано] в Чернигове в тайной типографии Гринченко и Коцюбинских»[30].
Сведения о существовании в Чернигове нелегальной типографии подтверждаются также донесением начальника Черниговского губернского жандармского управления полковника Рудова, посланного совершенно секретно 5 декабря 1897 года в С.-Петербург, в котором сообщается: «…какие-то два студента из Галиции привезли в Чернигов Гринченко типографию…»[31].
В организации этой тайной типографии значительную роль сыграла Леся Украинка, договорившаяся с И. Франко и М. Павликом о создании тайной типографии при черниговском кружке, одним из руководителей которого был М. Коцюбинский.
Типография существовала длительное время, располагаясь в разных местах. Шрифт ее находился в квартире Коцюбинских на протяжении семи лет. Близкий друг дома Коцюбинских Ольга Дорошенко (урожденная Бобырь) в своем письме автору книги пишет:
«Это было приблизительно в 1904 году. Когда я вошла в гостиную Коцюбинских, то застала там Михаила Михайловича и Веру Иустиновну очень взволнованными. Они о чем-то спорили. Этой ночью в городе было проведено много обысков и арестов. В руках Вера Иустпновна держала какой-то большой сверток… Увидя меня, она сказала: «Вот кто может нам помочь». А потом обратилась ко мне: «Олечка, надо немедленно и незаметно вынести этот пакет и спрятать в надежном месте, пока я его у вас не возьму. Можете ли вы это сделать?» Я согласилась, только попросила, чтобы мне дали плащ. Как раз начал накрапывать дождь. Вера Иустиновна хотела идти за плащом, но Михаил Михайлович остановил ее и по-украински что-то ей тихо сказал. Я услышала только два слова: «Так нельзя». Тогда Вера Иустиновна сказала мне: «Оля, это революционные прокламации и шрифт, которые необходимо немедленно вынести из нашего дома. У Михаила Михайловича, наверно, будет обыск. А у вас их вряд ли будут искать. Но имейте в виду, если найдут, это очень для вас опасно. Вы должны это знать. А может быть, лучше не надо? Я сделаю это сама…»
Ольга Ивановна с радостью выполнила поручение Коцюбинских.
В 1899 году Михаил Михайлович был на тайном собрании прогрессивной интеллигенции у М. П. Старицкого, представительствуя от Чернигова. А от Житомира прибыл его давний приятель Гр. Мачтет. Е. Кротевич вспоминает: «В своем докладе М. Коцюбинский внес предложение от кружков молодежи Чернигова и Одессы издавать нелегальную газету».
Черниговская жандармерия неустанно наблюдает за деятельностью Коцюбинского. В своем отношении за № 1872 начальник Черниговского губернского жандармского управления сообщает департаменту полиции, что «Коцюбинский принадлежит к группе лиц, оказывающих как нравственную, так и материальную поддержку активным деятелям черниговских революционных кружков[32].
Массу хлопот и неприятностей принесло отцу запрещение печататься на украинском языке в пределах царской империи. Семь сборников его рассказов были изданы во Львове, главным образом в‘«Украинско-русском издательском союзе». Из них один том под названием «Из глубины» был напечатан львовским издательством «Молодая муза».
Присущая Коцюбинскому скромность не позволяла ему просить о гонорарах, и потому только в последние годы жизни он, по существу, начал их получать. Дирекция «Издательского союза» не назначала ему долгое время никакого гонорара, даже не подозревая трудного материального положения Коцюбинских.
К каким только хитростям не приходилось прибегать отцу, чтобы, минуя цензурные притеснения, законы почтового ведомства, бдительность жандармерии, получать по почте корректуры своих книг. Михаил Михайлович просит в письмах Владимира Гнатюка[33] как можно аккуратнее обвернуть корректуру со всех сторон бумагой, чтобы, надорвав конверт, чиновники не обнаружили в нем печатного слова. Нужно было именоваться «его превосходительством», чтобы без цензуры получать из-за границы книги на свой адрес, иначе они возвращались во Львов с надписью «отказано». Таким «его превосходительством» был В. Б. Антонович — ректор Киевского университета. И каждый раз отец вынужден был ехать в Киев в трясучих холодных вагонах узкоколейной железной дороги, соединяющей Чернигов с глухой станцией Круты, и ждать там чуть ли не сутки поезда Москва — Киев, чтобы пересесть в него, из рук Антоновича получить несколько своих книг, изданных за рубежом.
27
«Просвита» — культурно-просветительная организация, основанная в просветительских целях во второй половине XIX века во Львове. В начале XX века «Просвиты» создавались буржуазно-либеральной интеллигенцией также в Киеве, Чернигове, Одессе и других городах Украины. В их работе принимали участие и прогрессивные деятели, которые боролись за демократическую направленность деятельности «Просвит». Большой вклад в этом смысле сделали Н. Лысенко, Леся Украинка, Панас Мирный. Известна своей прогрессивностью деятельность черниговской «Просвиты» в период председательствования в ней М. Коцюбинского (1906–1908 гг.). Легальные возможности «Просвиты» он использовал для революционной пропаганды в годы реакции.
29
Русины (руснаки) — название, которое в официальной австро-немецкой, а также в польской и русской литературе применялось по отношению к украинскому населению Галиции, Прикарпатья и Буковины.
32
Д. Шевелев. М. Коцюбинский и «департамент полиции». К биографии М. Коцюбинского. Журнал «Жизнь и революция», 1928, № 4.
33
Гнатюк Владимир Михайлович (1871–1926) — известный украинский этнограф, издатель, секретарь Научного товарищества имени Шевченко во Львове. Некоторое время он был директором «Литературно-научного вестника», с 1924 года — академик Украинской академии наук.