Семья
Отец М. В. Ломоносова, Василий Дорофеевич, был государственным крестьянином, рыбаком, человеком зажиточным. Главным образом на его деньги на Курострове была построена каменная церковь. Он владел значительным участком земли, большим домом, несколькими рыбацкими карбасами – большим лодками с высокими бортами. Карбасы были гребными или парусными, ходили на них по рекам и морям. Самое больше судно его называлось «Чайка», оснастка была корабельная, сделанная «по-европейски». На нем можно было перевозить до 5 тысяч пудов груза, что по современным меркам составляет примерно 80 тонн. Ходил Василий Дорофеевич за треской и морским зверем «на Мурманский берег», с грузом в Пустозерск, Соловецкий монастырь, к берегам Лапландии. Он, по воспоминаниям, был неграмотным.
Мать Ломоносова, Елена Ивановна Сивкова, дочь сельского дьякона, по некоторым сведениям, была грамотная. Она умерла, когда Ломоносов был еще ребенком.
С 11 лет Ломоносов плавал с отцом «на рыбные промыслы» по Белому и Баренцеву морям, «до Колы, иногда даже до 70 градуса широты». Северная природа, мрачная и величественная, сильно повлияла на душу мальчика и спустя много лет отразилась в его стихах. Этот момент – влияние на Ломоносова северной природы – отмечают все, кто пишет о детстве ученого.
В 10 лет начал обучаться грамоте у соседа Ивана Шубина и у дьякона местной церкви С. Сабельникова. Арифметику осваивал сам. Сына Ивана Шубина Федота Ломоносов много лет спустя устроил истопником в императорский дворец, чтобы через год зачислить его в Академию художеств как дворцового служку. Детей крестьян в Академию художеств не принимали. Ф. Шубин стал знаменитым скульптором и автором наиболее удачного портрета Ломоносова.
Читал Ломоносов так хорошо, что «через 2 года учинился ко удивлению всех лучшим чтецом в приходской своей церкви» и читаемое произносил «к месту расстановочно, внятно, при том и с особою приятностию и ломкостью голоса». Ломоносов «охоч был читать в церкви псалмы и каноны и по здешнему обычаю жития святых… и в том был проворен, а при том имел у себя глубокую память, когда какое житие или слово прочитает, после пения рассказывал сидящим в трапезе старичкам сокращеннее на словах обстоятельно», – так в публикации XIX века описан важный эпизод из детской жизни ученого. В комментариях к биографии Ломоносова упоминается и такой факт, что «на 13-м году» увлечен он был речами «раскольников так называемого толка беспоповщины», но через два года понял, что заблуждается, а скорей всего, разочаровался в тех целях, которые предлагали раскольники: «спасаться от мира».
Архангельск, место рождения Ломоносова в селе Денисовка. Ксилография 1879 г.
Церковные и духовные книги – единственные, что были доступны для Ломоносова. «В доме Христофора Дудина увидел он в первый в жизни своей раз недуховные книги. То были старинная славянская грамматика и арифметика, напечатанная в Петербурге, в царствование Петра Великого для навигацких учеников. Неотступные и усильные просьбы, чтоб старик Дудин ссудил его ими на несколько дней, оставалися всегда тщетными. Отрок, пылающий ревностию к учению, долгое время умышленно угождая трем стариковским сыновьям, довел их до того, что выдали они ему сии книги. От сего самого времени не расставался он с ними никогда, носил везде с собою и, непрестанно читая, вытвердил наизусть. Сам он потом называл их вратами своей учености». Это произошло около 1725 г. – Ломоносов выпросил «Славянскую грамматику», «Арифметику» и «Псалтырь». М. П. Погодин называет авторов этих учебников: «Грамматика» М. Смотрицкого и «Арифметика» Л. Магницкого. Но самое «сильное действие произвела на него (Ломоносова) Псалтирь Симеона Полоцкого, переложенная в стихи. Воображение его было так поражено симфонией рифм и единомерностью слогов, что искусство стихотворное представилось ему сверхъестественным даром. Он спрашивал, кто этот Симеон Полоцкий, и где можно научиться его очаровательному искусству. Симеона Полоцкого нет уже на свете, получил он себе в ответ, искусству его научиться нигде нельзя, кроме Москвы и Киева, а источник всех знаний заключается в Латинском языке». По другим источникам, родственники, возможно, его дядя, работник Антониево-Сийского монастыря, объяснили ему, что для изучения наук нужно было овладеть латинским языком, на котором писались в то время научные труды. В биографии, записанной Я. Штелиным, упоминается, что священник, который учил Ломоносова читать церковные книги, не знал латыни, «но возбудил его любознательность рассказами про Заиконоспасский монастырь в Москве».