Что я здесь делаю?
Достаю телефон и набираю сообщение Энн, надеясь, что Wi-Fi в этом чертовом самолете работает.
Я: Ты была права.
Текстовые пузырьки появляются и исчезают, прежде чем, наконец, появляется сообщение.
ЭНН: Ты в порядке?
Я: Я глупая.
ЭНН: Возвращайся домой.
Я: Я не могу. Я должна довести это до конца.
Появляются и исчезают новые текстовые пузырьки, прежде чем появляется следующее сообщение.
ЭНН: Береги свое сердце. Ты этого стоишь. Я люблю тебя.
Положив телефон на подоконник, делаю глубокий вдох и успокаиваюсь, вытирая дерзкую слезинку, скатившуюся в уголке глаза. Два дня. У меня есть два дня, чтобы прояснить ситуацию и двигаться дальше... или...
Или что?
Михаил заканчивает разговор в тот момент, когда видит, что я выхожу из туалета. Любопытство заставляет меня прищурить глаза, но решаю не задавать вопросов.
— Я сожалею, — выпаливает он слишком быстро, чтобы понять. И я вдруг задаюсь вопросом, за что он извиняется. — Лия, прошло много времени, и даже несмотря на то, что все закончилось непросто, я рад тебя видеть.
То, как его голос смягчается, а взгляд задерживается и опускается на мои губы, когда он думает, что я этого не замечаю, только распахивает чертову дверь еще шире.
— Я тоже рада тебя видеть.
— Могу я спросить тебя кое о чем? Но только если ты пообещаешь не расстраиваться.
Я усмехаюсь и расслабляюсь на своем месте.
— Люди начинают с этого, только когда знают, что вот-вот зададут наводящий вопрос. Но продолжай.
Почему он чувствует необходимость подкрасться ближе, выше моего понимания, но мне очень неприятно, что я не испытываю ненависти к его близости.
— Как ты убедила Рода позволить тебе это сделать? Твой отец знает?
Я подражаю его смелости и кладу руки на подлокотник в нескольких сантиметрах от него, зная, что ему хорошо видно мое нижнее белье.
— Мой отец думает, что я все еще в Испании. А что касается Родри, ты был бы удивлен, на что согласится мужчина под воздействием наркотиков.
Он придвигается еще ближе, на этот раз не пытаясь скрыть, что его глаза сосредоточены на моих губах, и когда я облизываю их, он тяжело вдыхает через нос.
— Почему? Почему ты здесь? — резкий голос Михаила не соответствует языку его тела. Все уязвимые стороны его личности, которые я когда-то знала, раскрываются передо мной, и не думаю, что он это осознает. Он безжалостен и холоден ко всему миру, но со мной всегда был мягким и терпеливым.
— Я тебе не нужна? — слова срываются с языка, и я пожалею о них, потому что это не то, за чем сюда пришла, но сейчас, когда моя гордость медленно покидает самолет, возможно, я поменяю свое мнение.
— Лия…
— Сэр, не хотите ли вы и леди чего-нибудь выпить?
Молодой человек в черной форме — член летного экипажа. Он одаривает меня дружелюбной улыбкой, но она исчезает, когда его взгляд падает на Михаила, который теперь выпрямился на своем кресле, устремив взгляд вперед.
— Нет, — говорит он почти сквозь зубы.
— А вы, мисс?
Внезапно я заинтригована поведением Михаила и решаю прощупать почву.
— Я Лия, — отвечаю, хотя он и не спрашивает. — А ты кто?
— Бенджамин, или Бенни.
Его плечи расслабляются, улыбка становится ярче, и я не пропускаю его взгляд.
— Бенни, как насчет того, чтобы показать мне, что у тебя есть? Ты не против?
Он с энтузиазмом кивает, как золотистый ретривер. Михаил остается неподвижным, если не считать напряжения на лице, которое он, похоже, пытается сгладить поверхностными вдохами.
Поднимаюсь на ноги, прохожу перед ним, и его рука внезапно вырывается и хватает меня за запястье.
— Сядь, Лия.
Черт побери.
Команда посылает искру, пробегающую по моему позвоночнику, как провод под напряжением, подключенный к моей киске. Мои колени внезапно подкашиваются. Помогите мне, я сделаю все, что он попросит.
Делая два шага назад, мои ноги ударяются о сиденье, и я плюхаюсь на него.
— Бенджамин, — говорит он острым, как бритва, тоном, — принеси леди воды. И ты свободен.
Мне жаль бедного Бенни. Его щеки пылают. Он кивает, избегая моего взгляда, прежде чем быстро исчезнуть позади нас.
— Он чуть не описался. Почему ты такой грубый, Микки?
Взгляд Михаила скользит по мне.
— Что ты делаешь?
— В чем твоя проблема? Думаю, я смогу пройти десять футов с твоим сотрудником и выбрать напиток. Вода? Серьезно?
— Ты флиртовала с ним. Мы здесь по делу, а не для подбора персонала.
Ревность.
— Я не флиртую. И даже если бы флиртовала, почему это должно тебя беспокоить?
— Лия.
— Ответь на вопрос, Михаил.
— Потому что я чувствую ответственность за тебя.
Я сухо усмехаюсь.
— Ответственность за меня? Это твой ответ?
Он снова перегибается через подлокотник, выражение его лица — сплошные резкие линии.
— Ты ожидала чего-то другого?
— К сожалению, нет.
Его челюсть дергается от моего замечания.
— Но мы команда. На этом все заканчивается, потому что то, что я делаю, с кем я флиртую, с кем трахаюсь это мое дело.
Михаил отводит от меня взгляд и проводит рукой по подбородку.
— Это будет самый долгий чертов полет в моей жизни.
Лия больше часа не произносила ни слова. И я намеренно держался на расстоянии. Я знаю, что она расстроена, но чего она ожидала? Она появляется здесь спустя четыре года только для того, чтобы поиздеваться надо мной и перевернуть все с ног на голову. Этим утром я бы сказал, что был в лучшем настроении относительно девушки, которую мне пришлось отпустить... потому что так и должно было быть.
Так должно и оставаться.
Но сейчас... Сейчас мои руки гудят от желания прикоснуться к ней. Посадить ее к себе на колени, держать и сделать своей.
— Сэр, — голос Бенджамина похож на скрежет чертовых гвоздей по классной доске. Я подавляю желание обхватить рукой его тощее маленькое горло и выдавить гребаную жизнь из его глаз. Наглый ублюдок.