Рот моего отца сжимается, его челюсть напрягается.
— Что, черт возьми, ты мне только что сказала?
— Ты слышал меня. Я ненавижу тебя. И не притворяйся удивленным или как будто тебе не все равно, потому что мы оба знаем правду.
— Лия, пойдем со мной прямо сейчас.
Я качаю головой и отступаю назад.
— Нет. Я не хочу иметь с тобой ничего общего. И когда Николай узнает, что ты сделал... — мой голос срывается, и я прерывисто вдыхаю. — Ты заслуживаешь всего, что с тобой произойдет.
— Ты неблагодарная маленькая шлюха. Если ты думаешь, что можешь проявлять ко мне неуважение без последствий… — он кивает Карло. И хотя я пытаюсь вырваться из его хватки, он настигает меня прежде, чем успеваю моргнуть. — Сейчас ты узнаешь, на что я действительно способен. Ты будешь подчиняться.
Большие руки залезают мне под куртку, затем прижимают мои руки к бокам, лишая меня возможности отбиваться от него.
— Я не буду! Отпусти меня! Я убью тебя.
Мои мольбы о помощи и попытки освободиться не заставляют ни одного человека вмешиваться.
Гребаные трусы.
Карло тащит меня на улицу, и ведет к черному внедорожнику.
— Ты не можешь этого сделать. Пожалуйста. Папочка, пожалуйста! Не делай этого.
Я пинаю толстые ноги Карло, но мужчина даже не дрогнул.
— Стой! Отпусти меня. Papá, te lo ruego. Porfavor. (с итал. Отец, пожалуйста. Я умоляю тебя.)
Он даже не оборачивается, а просто отмахивается от меня рукой, как будто я ничего не значу.
— Я должен был сломать тебя давным-давно.
Слова моего отца не доходят до меня, потому что в следующее мгновение возле моего уха раздается хлопок, и я падаю на холодный тротуар. Хотя хватка Карло на мне ослабевает, этого недостаточно, чтобы высвободиться, прежде чем он утащит меня за собой. Я достаточно сильно бьюсь головой о землю, чтобы почувствовать себя слегка дезориентированной.
— Черт, — выдыхаю я, держась за висок. Мое оцепенение длится недолго, когда оказываюсь лицом к лицу с безжизненными глазами Карло. Сторона его головы залита кровью, в центре — пулевое ранение.
Задыхаясь, я пытаюсь отползти, но другая пара крепких рук поднимает меня на ноги. Михаил толкает меня за спину, продолжая целиться в моего отца.
— Лия, — рычит он, мышцы его так напряжены, что он почти дрожит. Я знаю, о чем он просит. Он ждет разрешения лишить жизни моего отца.
Я закрываю глаза и утыкаюсь лбом ему в спину. Как бы сильно ни презирала своего отца и его намерения в отношении меня...Я не могу заставить себя сделать это.
— Поехали. Он не стоит такой вины.
Михаил переводит взгляд в мою сторону и сжимает челюсть, шея подрагивает, когда он тяжело сглатывает. Ему требуется еще целых пять секунд, чтобы опустить прицел.
— Если ты когда-нибудь прикоснешься к ней, будешь искать ее — хотя бы подумаешь о ней, я оторву тебе голову.
Поднимая оружие во второй раз, Михаил приказывает ему раздеться до нижнего белья. Мой отец не сводит своего грозного взгляда с Михаила, пока тот снимает костюм.
— Похоже, мне нужно позвонить Николаю, — насмехается он. Его ухмылка растягивается. — Или, скорее, Юрию Косковичу.
— Не искушай меня, потому что ты уже использовал свой единственный спасательный круг.
Я беру его под руку: — Пожалуйста.
Это все, что ему нужно услышать. Его тело заметно расслабляется, и он касается моей щеки.
— Ты в порядке?
— Я буду.
В тот момент, когда дверца машины закрывается, Лия обнимает меня и рыдает. Я притягиваю ее к себе на колени, уверенный в своем решении занести наши сумки в машину, прежде чем встретиться с ней в кафе. Хотя я ненавижу то, через что ей пришлось пройти, лучше, чтобы Эмилио и его человек набросились на меня.
— Ты в порядке. Я держу тебя.
Ее кулак внезапно врезается мне в грудь, затем снова во второй раз. Я ловлю ее запястье на третьем замахе.
— В чем дело, любовь моя?
— Я думала, ты умер. Я думала, что тебя убил мой отец …Михаил, тебя не было в номере этим утром и ты не отвечал на мои звонки или сообщения. Где, черт возьми, ты был?
Я не буду ей лгать.
— Общался с мужчинами из бара.
Ее глаза расширяются, и она качает головой.
— Зачем тебе делать это в одиночку? Что, если...
— Я был не один. Вызвал подкрепление. Они помогли мне разобраться со всем, и они наводят порядок, пока мы разговариваем.
Руки Лии снова обвиваются вокруг меня.
— Ты не должен был этого делать. Мы уезжали.
Отстраняюсь и подставляю ей лицо, наши глаза встречаются, чтобы она знала, насколько я серьезен.
— Мне нужно, чтобы ты поняла, что я нехороший человек. И никогда не наступит день, когда кто-то обидит тебя, и я не вырву его сердце, пока оно еще бьется.
— Всегда такой романтичный, — говорит она с легким смешком, кладет голову мне на плечо и замолкает.
Я даю ей минуту поразмыслить о том, что произошло с ее отцом. Потребовалась каждая капля самообладания, чтобы не наброситься на этого сукина сына. Я слышал его последние слова, обращенные к ней.
Он ее не заслуживает. Но это прекрасно, потому что Лия теперь моя.
Поездка в ангар частного аэропорта проходит в тишине. Я подумал, что она на мгновение уснула, но поймал ее отражение в окне: открытые глаза пусто смотрели на проплывающий город.
— Мы сделаем небольшой крюк, — говорю я, пристегивая ремень безопасности, пока она делает то же самое рядом со мной. — Остановимся у Романа в Вегасе.
Лия смотрит с пристальным вниманием, ожидая объяснений.
— Как ты знаешь, задержка поставок означает потерю денег. Они хотят доплаты за трехдневную задержку.
— Три дня?
Я киваю.
— Они утверждают, что мы вызвали проблемы в расписании и нам понадобился еще один день, чтобы уладить все. Так они говорят.
— И ты забираешь еще припасы у Романа?
— Точно. Передача состоится завтра в 3 часа дня.
Лия похлопывает себя по карманам, и на ее хорошеньком личике появляется выражение паники.
— Черт.
— Что такое?
— Должно быть, я уронила свой телефон, или, может быть, его забрал Карло. Я должна позвонить Энн и Родри. Они должны знать, что он сделал …что он пытался сделать со мной.
Мы с Родриго были близкими друзьями четырнадцать лет. Я даже считаю его братом. Но обстоятельства изменились. Он верен своему отцу и бизнесу, который однажды унаследует, так же, как я своему. Ожидать, что он бросит все, над чем работал, только ради того, чтобы встать на сторону своей сестры, кажется невероятным, какими бы хорошими не были наши связи.