Режиссер Марлен Хуциев на съемках фильма «Июльский дождь»
1 октября 1966
[РИА Новости]
У Климова с Роммом далеко не сразу сложились хорошие отношения. Они познакомились в 1958 году, когда Элем поступал во ВГИК. Тогда Михаил Ильич делал два набора: на режиссерское отделение и на актерское. Конкурс был несусветный. Впечатление, будто все только и мечтали попасть к нему.
Впервые Элем воочию увидел Ромма на третьем туре. Читал, как полагалось, стихотворение, басню, прозу — отрывок из Паустовского.
— Молодой человек, — неожиданно обратился к нему мастер, — вы не хотели бы поступить на актерский курс?
Климов ответил отрицательно, и экзамен продолжился.
Знающие люди предупреждали Элема, что Ромм помнит «Войну и мир» практически наизусть. Поэтому вопросы про Толстого будут обязательно. И точно — Ромм спросил:
— В каком месте под Москвой Наташа Ростова встретилась с раненым Андреем Болконским?
Ответ «в палатке» оказался недостаточным, требовалось сказать географическое название местности. Этого Климов не помнил. Не очень убедительно выполнял и другие задания. В результате получил тройку, не был принят и смертельно обиделся на Ромма.
Благо, тут неожиданно объявили дополнительный набор в новую мастерскую — режиссера Е. Л. Дзигана («Мы из Кронштадта», «Если завтра война», «Джамбул»). Здесь конкурс оказался на порядок меньше, иногородние абитуриенты уже разъехались, и Климову удалось поступить туда. Потом ему дважды предлагали перейти на курс Ромма, однако Элем оба раза отказывался. Хотя авторитет режиссера для него был по-прежнему велик: Климов тайком ходил на его лекции, читал конспекты.
Сняв дипломный фильм «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен», Климов с 1964 года стал работать на «Мосфильме». Его сатирическая картина очень понравилась Ромму. Когда через некоторое время Михаил Ильич получил сценарий Александра Володина «Похождения зубного врача», то понял: для такой работы больше годится ироничная режиссерская работа Климова, передал, с разрешения драматурга, сценарий ему и, что логично, пригласил его работать в «свое» Третье творческое объединение.
Элем Германович перешел туда и не пожалел. Там установилась хорошая творческая атмосфера. Как худрук Ромм был неповторим. Он не давил, не заставлял повиноваться своим пристрастиям и вкусам. Создавал каждому оптимальные условия для работы. Да, случались оголтелые споры, однако сам Михаил Ильич никогда голоса не повышал, и общий тон каждой полемики, несмотря ни на что, оставался доброжелательным. Не бывало даже намека на антагонистические противоречия между участниками. А там работали такие самодостаточные фигуры, как Г. Чухрай, М. Швейцер, М. Хуциев, Л. Шепитько, Р. Эсадзе, В. Абдрашитов, Е. Карелов, Ю. Чулюкин… Звезда на звезде сидит и звездою погоняет. Ромм не боялся, что в такой компании его авторитет может пошатнуться, если он в чем-то ошибется, будет неправ. Он даже не боялся выглядеть смешным. Скажем, при случае декламировал в компаниях не бог весть какую удачную эпиграмму Александра Раскина:
Нигде кроме,
Как в М. И. Ромме.
(Это калька с рекламного слогана, давным-давно сочиненного Маяковским: «Нигде кроме, как в Моссельпроме».)
Вскоре Климов наглядно убедился, что объединение действительно объединяло людей, входивших в него. Все объединялись вокруг имени Ромма. Михаил Ильич был прирожденным лидером. Элем Германович вспоминал:
К нему тянулись люди разных поколений, разных направлений в кино. Все концентрировалось вокруг него не только потому, что он был добрый и равно ко всем расположенный. Ромм мог быть и нетерпимым. Он не терпел, например, халтуры, не терпел приспособленчества, не терпел хамства и много еще чего не терпел в этом мире и непосредственно вокруг себя. Сочетание доброты и нетерпимости отличало Ромма от многих других талантливых людей. Доброта и нетерпимость были основой его позиции. Той самой твердой позиции, на которой строился его авторитет[73].
На сорок четвертой минуте изображение застывает. На стоп-кадре появляется надпись: «Здесь обрывается голос автора фильма…», и диктор подтверждает: «Мы не сможем ничем заменить неповторимый роммовский комментарий». Да, режиссер ушел из жизни, не закончив свою работу. Ее довели до конца ученики Михаила Ильича: режиссеры Элем Климов и Марлен Хуциев, оператор Герман Лавров. Опираясь на заметки и запомнившиеся высказывания мастера, они продолжили и завершили этот фильм, назвав его «И все-таки я верю».