— Нет, спасибо, — сухо ответил Ромм.
— А что вы обижаетесь?! Сказка — прекрасный жанр. У таких картин благодарная аудитория.
Наступила пауза, которую нарушил Ромм:
— Иван Григорьевич, что вы все ходите вокруг да около. У комитета же имеются рабочие планы. Наверняка в загашнике есть что-либо оригинальное.
— Честно говоря, сейчас поступают однотипные заявки. Всех интересует актуальная тематика.
— Поэтому вы предложили мне Садко, — не удержавшись, съязвил Михаил Ильич.
— Ну, не Сталинград же предлагать! Тут нужно хорошо знать военную тематику. Зачем вам ее осваивать с ноля?!
С позволения Большакова режиссер пробежал глазами несколько заявок. Одна, странная, обратила на себя внимание. Спросил:
— А что такое «Бирка № 217»?
— Это не заявка в чистом виде. Здесь лишь любопытная идея. Об этом мне написали сотрудники ЦК комсомола. Хотят кого-нибудь из киношников заинтересовать темой: сделать фильм о советских людях, попавших в немецкое рабство.
— Вот над этим я, если разрешите, покумекаю…
Раньше за эту картину хотели взяться Г. Козинцев и Л. Трауберг. В качестве консультанта «по заграничной жизни» к ним прикрепили И. Эренбурга. Ромм с ним работать не желал, поскольку Илья Григорьевич плохо отозвался о его «Пышке». Благо, в это время в Москву вернулся из командировки Е. Габрилович. Он по-прежнему работал в редакции «Известий», а каждую свободную минуту писал с Михаилом Ильичом сценарий «Бирки № 217». (Идею фильма «подбросили» в коллективном письме сотрудники ЦК комсомола, канцелярия которого, куда поступала почта, находилась в комнате № 217. Поэтому, не мудрствуя лукаво, вынесли хорошо знакомый номер в заголовок.)
Название, безусловно, напрашивается другое. Это слово какое-то смешливое: бирка, вилка, булка… Для драматического фильма не годится. Лучше будет строгое и обыденное «Человек № 217». Да, пускай так. Хотя бы временно.
Ромму нестерпимо загорелось снять такой фильм. Он с горечью вспоминал, что многие его родные и близкие погибли в вильнюсском гетто. Другие умерли во время блокады Ленинграда. Михаилу Ильичу хотелось рассказать о настоящих виновниках их гибели: тех немцах, которые создавали питательную среду для зарождения фашизма. Да, они не бесчинствуют на фронте, не жгут города, не убивают детей. Сидят в Германии, ведут размеренный образ жизни. Однако благодаря их сытости и равнодушию появляются на свете выродки, которые жгут, убивают, насилуют…
Соавторы сценария придирчиво выбирали основное место действия. Деревня отпала, поскольку в сельской местности к остарбайтерам относились гораздо лучше, чем в городах. Какое-либо предприятие тоже выбрать сложно. Ведь нужно показать представителей пролетариата, а сколько они ни расспрашивали очевидцев, никто таковых на немецких предприятиях тогда не встречал. В конце концов остановились на обычном жилом доме.
Сценарная фабула такова.
1942 год, СССР. На перроне маленькой станции выстроилась шеренга скромно одетых гражданских людей. Это местные жители. Немецкий офицер объявляет, что они отправляются в Германию для работы в промышленности, на сельскохозяйственных предприятиях, а также будут заниматься домашним хозяйством в солидных семьях.
Прямо на перроне наших людей пронумеровали, погрузили в теплушки, и состав отправился. По пути люди постепенно перезнакомились. Главная героиня Таня Крылова (№ 217) подружилась со своей ровесницей Мариной (№ 223). (В фильме она станет Клавой, но мы уж будем привычно именовать ее по-сценарному.)
Двери теплушек открылись через девять дней — поезд прибыл в Германию. Аккуратный городок, асфальтированные улицы, ухоженные деревья.
У привезенных советских людей здесь нет фамилий. Имеются только номера, под которыми они выставлены на продажу. Марину определили на фабрику, Татьяну же купила семья бакалейного торговца Краусса. У них уже есть один остарбайтер, математик Сергей Иванович, который служит конюхом. Вечерами и по ночам он пишет серьезную научную работу, начатую еще на родине.
Семейка Крауссов — муж, жена и их взрослая дочь Лотта — не ахти какая дружная, без конца грызутся между собой. К Сергею Ивановичу и новой горничной Татьяне они относятся по-хамски, унижая их на каждом шагу. Татьяну поддерживает лишь мысль о побеге, план которого тщательно разрабатывает Сергей Иванович.
Волею обстоятельств на этих добропорядочных бюргеров свалился подарок судьбы — они получили статус рабовладельцев. Купили за 15 марок русскую девушку и смотрят на нее как на вещь, как на низкопробное существо, недостойное человеческого отношения. В их головы не приходит даже мысль о том, что перед ними гордый, свободомыслящий человек, воспитанный в стране, живущей по иным, гуманистическим принципам. Татьяна и клан Крауссов не просто люди разной ментальности, это представители разных миров. Разумеется, при соприкосновении конфликт между ними неизбежен.